– Мы и раньше жили так себе, а теперь, когда я встретилтебя…

– Об этом поговорим после моего развода, – поспешила япрекратить его излияния. Андрей прошелся по комнате и вдруг сказал:

– Конечно, человек сгоряча способен на всякие безрассудства,я имею в виду твоего мужа, но… нет ли другой причины, из-за которой люди желаюттебе зла?

– Может, и есть, – пожала я плечами в глубокихраздумьях, – только я об этом ничего не знаю.

– Один мой знакомый занимается частными расследованиями, оченьтолковый малый. Не обратиться ли нам к нему?

Я было подумала: в самом деле, почему бы и нет? И первымделом выяснить, откуда взялась странная парочка «Георгий плюс морячок», а ещелучше: что им от меня надо? Но так как доверие к Андрею у меня отсутствовало,то и от его детектива ничего хорошего я не ждала. Лишняя головная боль.

– У меня нет денег, чтобы платить детективам, –нахмурилась я.

– Но я охотно…

– Не надо, – пресекла я сурово.

Андрей неодобрительно взглянул на меня, но что-либо добавитьне решился. Он почувствовал, что загостился, и отбыл, а мысли мои приобрелинаправление, весьма далекое от работы.

В конце концов я не выдержала и решила отправиться в дом,где жили морячок и Георгий. Очень хотелось хоть что-нибудь узнать об этойпарочке. Марья, заметив мои передвижения по квартире, тут же приняласьсобираться, намереваясь составить мне компанию.

– Лучше дома сиди, – нахмурилась я, но Марья совету невняла, и вскоре мы уже входили в подъезд интересующего нас дома.

Марья деловито нажала кнопку звонка ближайшей квартиры, акогда дверь нам открыла молодая женщина, нагло заявила:

– Здравствуйте, мы из собеса. – И в доказательствосунула под нос хозяйке какие-то «корочки». – Мы пенсионеров переписываем,на праздник будут подарки.

– Бабушка, – позвала женщина. Из глубины квартирыпоявилась благообразная старушка в переднике. – Здесь из собеса пришли,пенсионеров переписывают.

Следующие полчаса мое терпение подверглось серьезномуиспытанию. Для начала, особо не выбирая выражения, бабуля поведала, что онадумает о собесе и их подарках, затем о правительстве, прежнем и новом, изложиласвое мнение об основных партиях и их лидерах, плавно перешла на отцов города итут уж разошлась по-настоящему. Мы отчаянно кивали и демонстрировали согласиеневнятным мычанием, очень жалея, что в голову не пришло назваться, к примеру,работником ЖКО, впрочем, и это было чревато. Лучше бы просто сказать, что ищемзнакомых, но, боюсь, старушка и в этом случае нашла бы повод высказать наболевшее.

Через полчаса бабка стала повторяться, а потом вспомнила, покакой нужде мы пришли.

– Пенсионеров в подъзде немного, перемерли все при такой-тожизни. Четверо или пятеро… Сейчас соображу. Четверо.

– Нам поквартирно надо, – сказала Марья. Лучше бы она молчала.

Бабка принялась излагать поквартирно, давая емкуюхарактеристику каждому проживающему индивиду. Поражаясь чужому словарномузапасу и полету фантазии, я стояла, открыв рот, а Марья явно намереваласьсбежать, но тут пришел черед нужной нам квартиры.

– Эта пустует, – заявила старушка. – МарьяГавриловна померла в прошлом году, дочь в Березове живет, а квартиру девчонкиснимали, студентки. Но на лето освободили, говорят, общежитие дали. Чай, врут,выгнали небось из института, такие вертихвостки.

– Там точно никто не живет? – с замиранием сердцаспросила я, забыв про осторожность. – Может, хозяйка опять кого-то наквартиру пустила?

– Ольга! – гаркнула старушка, женщина немедленноявилась на зов. – В симаковской квартире живет кто или она пустует?

– Не знаю. Но я в подъезде два раза парня встретила, может,приходил к кому, а может, и снимает. Либо у Симаковых, либо у Шашиных.

Тут дверь соседней квартиры распахнулась, и появился старецв белой панаме, светлых брюках, кроссовках и белой майке с портретом Че Геварына груди.

– Кузьмич, вот из собеса.

Я издала отчаянный звук, а дед уже вовсю высказывался опрезиденте. Бабка только крякала и кивала головой.

Минут через пятнадцать мы вновь причалили к заветнойквартире, и Василий Кузьмич сказал:

– Снимают. То ли один, то ли двое живут. Мужики. Одинбольшой, другой маленький. Оба «новые русские», а может, и похуже: грабителиили террористы. А участковому хоть трава не расти. Ни разу не прибег, непроверил. Вот взлетим всем подъездом, тогда забегают.

– Почему террористы? – испугалась я. Бабка тожеиспугалась и даже метнулась к телефону; такая ее прыть меня не порадовала,сдадут и нас ментам за милую душу, а там объясняться замучаешься.

– А чего «новым русским» в нашем доме делать? – съязвилдед. – Им в хоромах жить положено, с этой… с джакузой, а у нас в подъездекотами воняет.

– Мой кот в подъезд не выходит, – взвилась бабка, точноее подбросили на батуте. – Он в форточку, а в подъезд не выпускаем.

– Значит, Петровых кот гадит, – упорствовал старик.

Положительным в этом было то, что бабка начисто забыла протелефон, увлекшись кошачьим вопросом, но я робко вклинилась в наметившуюсяперебранку:

– Почему вы решили, что они «новые русские»?

– Машину их видел, – с достоинством пояснил дед. –Я автолюбитель с сорокалетним стажем и в машинах разбираюсь, уж можете мнеповерить. Машина исключительно дорогая.

– А какой марки? – спросила Марья, введя деда всмущение.

– Марку не скажу, не запомнил. Но дорогая техника, сразупонятно. На похожей Ванька Степашин приезжает из пятого подъезда, Валентинывнук, а он бандит, это всем известно.

– Ясно, – кивнула я и поспешила убраться оттуда, потомучто кошачья тема была вновь поднята старушкой, ибо в разгар нашей беседыпоявился красавец-кот дымчатого цвета.

Я взглянула на часы и тяжко вздохнула. Ничего не удалосьузнать, оттого любопытство еще больше разбирало меня. Марья шла рядом,погруженная в раздумья.

– Откуда у тебя удостоверение? – спросила я, косясь нанее.

– Какое? А-а… это мамкино, донорское.

– О господи… а если б бабка…

– Да кто их смотрит, – отмахнулась Марья.

Я лишь пожала плечами.