Желая попасть на проспект кратчайшим путем, я несколькозапуталась в хитросплетении местных дворов и переулков и вскоре уперлась вдвухэтажное здание, выкрашенное в морковный цвет. Это само по себе заслуживаловнимания, а тут еще табличка на входе: ЖЭУ номер такой-то.

– Зайдем? – предложила я. Пока мы поднимались поступенькам, в голове у меня созрел замысел. Так как времени было уже далеко заполдень, работники жилищного ведомства в основном его покинули, но паспортисткаеще работала, и в двух кабинетах по соседству тоже теплилась жизнь.

Я постучала, вошла и, кивнув на Марью, сообщила, что мыделегация от жильцов третьего подъезда дома номер семь по улице Маяковского иочень хотели бы знать, что за подозрительные личности живут у нас в сороквторой квартире.

– Мешки таскают туда-сюда, а участковому хоть бы что, –поддакнула Марья.

Дама с волосами цвета спелой вишни попробовала возразить,прозрачно намекая, что она не участковый и ее рабочий день подошел к концу, номы гнули свое, особо упирая на бдительность. Тетка вняла и сообщила, чторазделяет наше беспокойство. Далее стало проще. Сначала мы узнали, что вквартире никто не прописан, так как она перешла к хозяйке по наследству, а унее есть свое жилье. О квартирантах соответственно ничего выяснить не удалось,зато номер телефона хозяйки нам дали, – подозреваю, для того, чтобыизбавиться от нас.

Мы устроились в машине, и я сразу набрала номер. Когдатрубку сняли, я незамысловато сообщила, что хотела бы снять квартиру.

– Занята уже, – ответила женщина, судя по голосу, неочень трезвая. – А вам на сколько снять-то?

– Лет на пять, – вздохнула я, – может, и больше. Иза полгода вперед заплачу.

– Если только в сентябре, – тоже вздохнула она. –Мужики у меня там, из Сургута. Командировочные. Студентки жили, но съехали, аэти меня по объявлению нашли. Конечно, мне бы надолго-то выгодней, но я ихвыставить не могу, заплатили хорошо и за все три месяца.

– А что за люди? Может, мы с ними как-то договоримся? –спросила я, ожидая, что меня сейчас пошлют подальше, но дама, видимо, и в самомделе была навеселе и охотно болтала со мной.

– Хрен их знает. Я одного только видела, маленький такой, ноденег, чувствуется, куры не клюют. Еще удивлялась: квартирка у меня так себе, аон: мол, в гостинице дорого, а ремонтов нам особых не надо, мы, говорит, целыйдень по делам, только переночевать.

– Документы-то у них проверили? – не унималась я.

– Ну… – неуверенно промычала дама и добавила: – Из Сургута…

Я пообещала позвонить в августе и отключилась. Итак, Георгийс морячком приезжие, явились в начале месяца, если тетка не путает,следовательно, в городе уже несколько дней. Зачем явились?

– Я знаю, – с умным видом сообщила Марья. – Желтоглазый– киллер. Точно. Как же я сразу не сообразила! Его супостат специально выписал,чтоб менты следов не нашли: убьет, смоется в свой Сургут и концы в воду.

– А морячок? – спросила я, скорее из вредности. –Тоже киллер?

– Конечно. На его кошачьей морде так прямо и написано:пройдоха, прости господи.

– Глупости, – отмахнулась я, имея в виду не его кошачьюфизиономию (здесь-то как раз Марья права, действительно написано идействительно пройдоха), а ее логику вообще. – То он у тебя из геенныогненной, то киллер. Ты уж определись.

– Чего определяться? Киллер – служитель дьявола, все яснееясного.

– Киллеру вовсе незачем с нами знакомиться.

– А это бесовская хитрость: кто ж знает, что у лукавого науме?

Я махнула рукой и оставила разговор, но продолжаларазмышлять о новых знакомых. Честно говоря, размышляла я о них слишком много идаже пару раз подумала, что, возможно, не враги они и Олега спасли, и вообще… Яразозлилась на себя за это и попыталась вовсе ни о чем не думать.

– Давай Олега навестим, – предложила Марья, в которойвновь взыграло сострадание.

Мы поехали к Олегу. Он был грустен, беспокоился о своемздоровье и нашей безопасности. Я совершенно не удивилась, когда с интервалом вдесять минут в палату заглянул морячок; впрочем, сегодня он был в футболке(чистой), шортах (по причине жары) и в белых тапочках. Лицо имел бритое итрезвое, но сходство с котом непостижимым образом сохранилось. В целом,выглядел он еще более нелепо, чем в прошлый раз. Вошел, устроился на краешке стулаи загнусавил:

– Олег, скажи ты ей, неразумной, чего она на соседа моеготак озлилась? Он дурного слова себе не позволил, а она в голос: придурки,выпендрежники. Это ж надо, Жору выпендрежником назвать! Да Жора, между прочим…хотя есть маленько, когда увлечется. – Тут он хитро улыбнулся и подмигнулмне.

– У тебя на языке чирей не вылез? – серьезно спросилаМарья.

Виктор забеспокоился и даже предпринял попытку взглянуть насвой язык. Подумал и ответил:

– Нет, а что?

– А то… врешь совершенно нахально. Никакой он тебе не сосед,и сам ты не пойми кто. Квартиру вместе снимаете, еще и хозяйку обманули, что изСургута. Мы вас на чистую воду выведем. Куда надо уже стукнули, что вы мешкитаскаете, теперь ждите участкового.

– Какие мешки? – растерялся морячок.

– С бомбами, естественно.

– Ты, рыжая, чокнутая, что ли? – обиделся он.

– Я не рыжая, я умная. Менты теперь зашевелятся и возьмутсяза вас.

– Хорошо ли врать-то? – попенял он.

Марья презрительно отвернулась.

Тут мы обратили внимание на Олега. Он слушал нашу перепалкус открытым ртом и при этом казался таким несчастным, что, того гляди, заплачет.

– Я ничего не понимаю, – взмолился он нескольконеожиданно.

Марья поднялась, ткнула пальцем в морячка и сурово заявила:

– Этого в шею гони. Казачок-то засланный, не иначе каксупостат расстарался. Смотри, чтобы не отравил в одночасье.

– Она завидует нашей крепкой мужской дружбе, –прокомментировал ее слова с иезуитской улыбкой морячок, а мы поспешилиоткланяться.

Олег что-то пытался сказать нам вдогонку, но я уже не слушалаего, потому что мое внимание мгновенно переключилось на Георгия, который внастоящий момент прогуливался по больничному коридору. Я машинально поправилаволосы, тут он повернулся и заметил нас.

– Узнали что-нибудь интересное? – спросил он, даже непоздоровавшись.

– О чем?

– Обо мне, естественно. Ведь вы за этим сегодня приезжали?