– Одну минуту, – сказал он и прошел в соседнюю комнату.

Я немного растерялась: меня поразил его голос. Он совершенноне вязался с обликом, который я успела создать в своем воображении. Голос былкрасивым, мягким и вместе с тем умудрялся звучать так, что сразу же хотелосьвытянуться и взять под козырек, то есть с явной начальственной интонацией,причем не выработанной долгими годами и тренировками, скорее его обладатель былс рождения уверен: стоит ему сказать, и… Между прочим, морячок, заслышав друга,вскочил и теперь, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывал на дверь.Я вдруг заволновалась, а Марья напряженно вытянула шею.

Послышались шаги, и он наконец вошел. Первым моим чувствомбыло разочарование, не знаю, чего я ожидала в ту минуту, но в комнату вошелвполне обычный мужчина лет тридцати – тридцати пяти, с темными, зачесанныминазад волосами, симпатичным лицом и насмешливо кривящимися губами. Одет он былв светлые брюки, бежевую рубашку и бежевого цвета ботинки.

– Здравствуйте, – сказал он и сел в кресло возле окна,закинув ногу на ногу.

Морячок тут же пристроился рядом, стоял, опершись на высокуюспинку и скрестив ноги, и безмятежно улыбался, при этом чем-то неуловимонапоминал кота, сытого и в тельняшке. Вот-вот заговорит гнусаво: «Я не жадный,я хозяйственный».

– Ну, что? – спросил Георгий, обращаясь не к нам, а кморячку.

– Похоже, в самом деле что-то происходит, по башке парняотоварили серьезно.

– Ну и?..

– Очень может быть, что муженек. А кто еще?

– Что за тип?

– Так, шпана. Но корчит из себя крутого. Напакостить вполнеспособен.

– А девушка?

– Девушка красивая, – раздвинул рот до ушей морячок.

– Сам вижу, – недовольно буркнул Георгий.

К тому моменту я уже пребывала в легком трансе, и не толькопотому, что мало чего поняла из их беседы. Бог знает откуда взявшийся Георгийпрямо-таки завораживал, мое разочарование испарилось в тот момент, когда ондостиг стула, а потом пошли вещи фантастические: по неведомой причине я самойсебе начала казаться не очень интересной, совсем не умной и – что уж вовсеникуда не годилось – совершенно некрасивой. А вот тип, сидящий напротив, какраз наоборот. Объяснить данный парадокс я не могла и слегка запаниковала.

На бывшего разведчика, живущего в бабушкиной квартире, он непоходил – впрочем, ни на кого другого тоже. Держался он так, точно он здесьхозяин, не в этой квартире, а вообще. Ко всему прочему выяснилось, что у негожелтые глаза. И светились они золотым огнем. «Линзы, – подумала я. –Конечно, линзы. Какой дурак мог додуматься до такого? Или не линзы?» От этихглаз оторопь брала, так что я ничуть не удивилась, когда Марья торопливо перекрестиласьи даже пробубнила:

– Чур меня.

Только я хотела разозлиться: что, в самом деле, за глупыемысли приходят в голову, как вздохнула с облегчением. Георгий чуть сдвинулся,уходя от света, и глаза его стали почти обыкновенными, скорее карими… или зеленоватыми.

Мужчины продолжали болтать, а я наконец поняла, что менябеспокоило с самого начала: уж очень эта пара напоминает булгаковскиеперсонажи. Я все ждала, когда «кот» проговорится и назовет того, что в кресле,«мессир». Можете представить, какое это произвело на меня впечатление, ещеникто и никогда с таким успехом и так долго не пудрил мне мозги.

– Прекратите это! – рявкнула я так громко, что удивиласаму себя.

Георгий поднял брови, затем повернулся к морячку и довольнозаметил:

– У девушки есть характер.

– Похоже, она в отца, – кивнул тот. – Хотя, можетбыть, в мать.

– Придурки, – сказала я, поднимаясь, пошла к двери ипотянула за собой Марью.

Она пребывала в прострации, хлопала глазами, что-тобормотала под нос и едва ноги переставляла. Это здорово меня нервировало, мнехотелось побыстрее покинуть квартиру.

– Девушка, – позвал Георгий, обращаясь исключительно комне, на Марью он попросту не обращал внимания, – вернитесь. Мы вампоможем.

– Да пошли вы, выпендрежники дешевые, – в сердцахответила я и покинула-таки квартиру. Впрочем, никто этому не препятствовал.

Как только мы оказались на лестничной клетке, Марья обреласпособность говорить внятно и двигаться быстро и первым делом предложилапомолиться. Я ответила, что этим можно заняться дома, куда мы и поспешили.

– Я ничего не поняла, – заволновалась Марья. –Этот Георгий, он кто?

– Жулик, – в сердцах сказала я, непостижимым образомпродолжая чувствовать его превосходство над собой. Это прямо-таки бесило меня ине позволяло рассуждать здраво.

Дома Марья помолилась, а я выпила кофе и понемногууспокоилась. Парень из тех, что мнит себя пупом вселенной. Любит морочить людямголову, а сам гроша ломаного не стоит. Достаточно взглянуть на его квартиру…хотя квартира явно не его. Снимает или купил на днях и не успел сделать ремонт.Да плевать мне на его квартиру. Тряпки на нем дорогие, это факт, а ботинкистоят столько, что среднестатистический житель нашей страны, услышав цену,бестрепетно отправил бы их обладателя в сумасшедший дом. К таким ботинкам нужнызолотые часы, очень бы подошел «Ролекс», к примеру. Однако часы на нем былиотечественные «Командирские» – либо память о ком-то или о чем-то, либо воригинальность играет. Чего это я о нем так много думаю? Хотя понять нетрудно:он сумел непонятным образом продемонстрировать мне свое превосходство, а яэтого очень не люблю. Впрочем, кто же любит?

– Сима, давай я тебя святой водой сбрызну, – предложилаМарья. Святая вода в литровой банке первой перекочевала в мою квартиру изМарьиного жилища и теперь хранилась в холодильнике. – Ты сама не своя. И ятоже, – добавила она с печалью. – Сдается мне, сам враг рода людскогоявился нам в обличии человеческом. Ты его глазищи видела? Истинно говорю тебе,Сима, это нам плата за грех, укокошили дядьку, и вот сам сатана явился занашими душами.

– Марья, замолчи, ради бога, – взмолилась я. –Какой сатана? Он просто жулик.

– Жулик? Почему жулик?

– Потому… а этот морячок в больнице был этаким безобиднымалкашом, а как дружка увидел, совершенно по-другому заговорил.

– Точно, – ахнула Марья. – Это он нашего Олегатого… фотки спер, а потом «Скорую» вызвал, чтобы к нам в доверие втереться. Вотгад. Надо Олега предупредить. – Она бросилась к двери, но я пресекла ееблагой порыв.

– Посмотри, который час. В больницу тебя уже не пустят. Ктому же у Олега есть сотовый.