Как он мог не узнать её сразу! То есть, конечно, устал,томился скукой, с нетерпением ждал, когда можно будет уйти. И она, разумеется,выглядела совсем по-другому: тогда, на рассвете, у взорванного моста, былабледной, измождённой, в мокром и запачканном платье, а тут вся светиласьнежной, ухоженной красотой, опять же затуманивавшая черты вуаль. Но всё же,хорош сыщик!

Лишь когда она сама подошла и сказала про мост, ЭрастаПетровича будто громом ударило: узнал, вспомнил её показания, повлекшие засобой роковую, постыдную ошибку, а главное — вспомнил её спутника.

Там, у склада на станции «Москва-Товарная», увидев в бинокльполучателя мелинита, Фандорин сразу понял, что где-то видел его прежде, однако,спутанный японскостью лица, повернул не в ту сторону — вообразил, будто шпионпохож на кого-то из давних, ещё японской поры, знакомых. А всё было гораздопроще! Этого человека, одетого в грязную штабс-капитанскую форму, он видел уместа катастрофы.

Теперь всё встало на свои места.

Литерный был взорван именно Акробатом, как метко окрестилего Мыльников. Японский диверсант ехал на курьерском поезде, и сопровождала егосообщница — эта самая Лидина. Как ловко направила она жандармов по ложномуследу!

И вот теперь враг решил нанести удар по тому, кто за нимохотится. Один из любимых трюков секты «крадущихся», называется «Кролик съедаеттигра». Ну да ничего, у нас на то тоже есть своя поговорка: «Ловила мышкакошку».

Предложение Гликерии Романовны поехать к ней не засталоинженера врасплох — он был готов к чему-то в этом роде. Но все равно внутренненапрягся, задавшись вопросом: справится ли он в одиночку со столь опаснымпротивником?

«Не справлюсь — значит, такая карма, пускай дальше воюют безменя», философски подумал Эраст Петрович — и поехал.

Но в доме на Остоженке вёл себя с предельной осторожностью.Карма кармой, однако играть в поддавки он не собирался.

Тем сильней было разочарование, когда оказалось, чтоАкробата в квартире нет. Тут уж Фандорин миндальничать не стал — сомнительнуюбарыньку требовалось прояснить прямо здесь и немедля.

Не агентка, это он понял сразу. Если сообщница, то невольнаяи ни во что не посвящённая. Правда, знает, где Акробата искать, но ни за что нескажет, потому что влюблена по уши. Не пыткам же её подвергать?

Здесь взгляд Эраста Петровича упал на телефонный аппарат,идея созрела в одно мгновение. Не может быть, чтобы у шпиона такой квалификациине было телефонного номера для экстренной связи.

Припугнув Лидину пострашнее, Фандорин сбежал по лестнице наулицу, взял извозчика и велел что есть мочи гнать на Центральную телефоннуюстанцию.

* * *

Лисицкий обустроился на новом месте с уютом. Коммутаторныебарышни успели надарить ему вышитых салфеточек, на столе стояла вазочка сдомашним печеньем, варенье, заварной чайничек. Кажется, бравый штабс-ротмистрпользовался здесь успехом.

Увидев Фандорина, он вскочил, сдёрнул наушник и сэнтузиазмом воскликнул:

— Эраст Петрович, вы истинный гений! Второй день здесьсижу и не устаю это повторять! Ваше имя нужно высечь золотыми буквами наскрижалях полицейской истории! Вы не представляете, сколько любопытного ипикантного я узнал за эти два дня!

— Не п-представляю, — перебил его Фандорин. —В квартире три, дом Бомзе, Остоженка, какой номер?

— Секундочку. — Лисицкий затянул в справочник. —37–82.

— Проверьте, куда звонили с 37–82 в минувшие четвертьчаса. Б-быстро!

Штабс-ротмистр пулей вылетел из комнаты и через три минутывернулся.

— На номер 114-22. Это пансион «Сен-Санс», наЧистопрудном бульваре, я уже проверил. Разговор был короткий, всего полминуты.

— Значит, не застала… — пробормоталФандорин. — Что за пансион? В мои времена такого не было. Учебный?

— В некотором роде, — хохотнул Лисицкий. —Там обучают науке страсти нежной. Заведение известное, принадлежит некоейграфине Бовада. Характернейшая особа, проходила у нас по одному делу. И вОхранном её хорошо знают. Настоящее имя Анфиса Минкина. Биография — истинныйроман Буссенара. Весь свет объездила. Личность тёмная, но её терпят, потому чтовремя от времени оказывает соответствующим ведомствам услуги. Интимного, но необязательно полового свойства, — снова засмеялся весёлыйштабс-ротмистр. — Я велел подключиться к пансиону. Там зарегистрированодва номера, так я к обоим. Правильно сделал?

— М-молодцом. Сидите и слушайте. А я пока сделаю одинзвонок.

Фандорин протелефонировал к себе на квартиру и велелкамердинеру отправляться на Чистопрудный бульвар — понаблюдать за одним домом.

Помолчав, Маса спросил:

— Господин, будет ли это вмешательством в ход войны?

— Нет, — успокоил его Эраст Петрович, немногопокривив душой, но другого выхода у него сейчас не было — Мыльникова нет, ажелезнодорожные жандармы обеспечить грамотное наблюдение не сумеют. — Тыпросто будешь смотреть на пансион «Сен-Санс» и сообщишь, если увидишь что-тоинтересное. Там неподалёку электротеатр «Орландо», в нем есть публичныйтелефон. Я буду на номере…

— 20–93, — подсказал Лисицкий, у которого ккаждому уху было прижато по наушнику.

— Звонок, по левому! — воскликнул он минутуспустя. Эраст Петрович схватил отводную трубку, услышал вальяжный мужскойголос:

— …Беатрисочка, душенька, горю весь, мочи нет. Сей жечас к вам. Уж приготовьте мой кабинетик. И Зюлейку, непременно.

— Зюлейка с кавалером, — ответил на другом концеженский голос, очень мягкий и приятный. Мужчина заполошился:

— Как с кавалером? С кем? Если с Фон-Вайлем, я вамэтого не прощу!

— Я вам мадам Фриду приготовлю, — заворковалаженщина. — Помните такую, рослую, дивного сложения. Виртуозно хлещетплеточкой, не хуже Зюлейки. Вашему превосходительству понравится.

Штабс-ротмистр затрясся, давясь беззвучным смехом, Фандориндосадливо бросил трубку.

В течение последующего часа звонков было много, некоторыеещё более пикантного свойства, но все в левое ухо Лисицкого, то есть на номер114-22, второй телефон молчал.

Он очнулся в половине двенадцатого, причём звонили изпансиона. Мужчина попросил дать 42–13.

— 42–13 — что это? — шёпотом спросил инженер, покабарышня соединяла.

Жандарм и сам уже шелестел страницами. Нашёл, подчеркнулстрочку ногтем.