— Так-так, знакомые фокусы, — пробормотал инженери стал прощупывать пол в том месте, где кровь. — Ага, вот и п-пружина. Подпаркетиной спрятал… Где же тело?

Повернул полову вправо, влево. Направился к зеркалу,висевшему на противоположной от окна стене. Пощупал раму, не нашёл механизма ипросто двинул кулаком по блестящей поверхности.

Филёры, тупо наблюдавшие за действиями «Чернобурого», ахнули— зеркало со звоном провалилось в чёрную нишу.

— Вот она где, — удовлетворённо промурлыкалинженер, щёлкнув кнопкой.

В обоях открылась дверца.

За фальшивым зеркалом оказался чуланчик. С другой стороны внем имелось окошко, откуда отлично просматривалось соседнее помещение, спальня.Половину тайника занимал фотографический аппарат на треноге, но не онзаинтересовал Фандорина.

— Говорите, ушастый? — спросил инженер, нагибаясьи рассматривая что-то на полу. — Не этот?

Выволок под мышки безжизненное тело с торчащей из грудистрелой, короткой и толстой.

Филёры сгрудились над мёртвым товарищем, а инженер ужеспешил в комнату напротив.

— Тот же фокус, — объявил он старшему из агентов,когда тот вошёл следом. — Тайная пружина под паркетом. В шкафу спрятан арбалет.Смерть мгновенная, острие смазано ядом. А труп вон там. — Он показал назеркало. — Можете убедиться.

Но в этом тайнике, точь-в-точь похожем на предыдущий, телоказалось целых три.

— Лепиньш, — вздохнул филёр, вытаскиваяверхнего. — Саплюкин. А внизу Кутько…

Пятый труп нашёлся в спальне, в щели за платяным шкафом.

— Не знаю, как ему удалось расправиться с нимипоодиночке… Скорее всего, дело было так, — принялся восстанавливатькартину Фандорин. — Те, что вошли в боковые комнаты, погибли первыми, отстрел, и были спрятаны в з-зазеркалье. Этот, в спальне, убит голой рукой — вовсяком случае, видимых повреждений нет. У Саплюкина и этого, как его, Лепиньша,переломлены шейные позвонки. Судя по разинутому рту Лепиньша, он успел увидетьубийцу. Но не более… Акробат умертвил этих двоих в прихожей и оттащил в правуюкомнату, бросил поверх Кутько. Я одного не пойму: как это Мыльников уцелел?Должно быть, развеселил японца своими воплями «банзай!»… Ну всё, довольнолирики. Главное дело у нас впереди. Вы, — ткнул он пальцем в одного изфилёров, — берите своего скорбного разумом начальника и везите его наКанатчикову дачу. А вы двое — со мной.

— Куда, господин Фандорин? — спросил тот, чтопостарше.

— На Москву-реку. Черт, уже половина первого, а нам ещёискать иголку в стоге сена!

* * *

Поди-ка отыщи на Москве-реке неведомо какой склад. Грузовогопорта в Первопрестольной не имеется, товарные пристани начинаются отКраснохолмского моста и тянутся с перерывами вниз по течению на нескольковёрст, до самого Кожухова.

Начали прямо от Таганки, с пристани «Общества пароходства иторговли Волжского бассейна». Потом был дебаркадер «Торгового дома братьевКаменских», склады нижегородской пароходной компании г-жи Кашиной, пакгаузыМоскворецкого товарищества и прочая, и прочая.

Искали так: ехали вдоль берега на извозчике, вглядываясь втемноту и прислушиваясь — не донесётся ли шум. Кто станет работать в этотглухой час кроме людей, которым есть что скрывать?

Временами спускались к реке, слушали воду — большинствопричалов располагалось на левом берегу, но изредка попадались и на правом.

Возвращались к коляске, ехали дальше.

С каждой минутой Эраст Петрович делался все мрачнее.

Поиски затягивались — брегет в кармане звякнул дважды.Словно в ответ пробили два раза часы на колокольне Новоспасского монастыря, имысли инженера повернули в сторону божественности.

Самодержавная монархия может держаться лишь на вере народа веё мистическое, сверхъестественное происхождение, думал хмурый Фандорин. Еслиэта вера подорвана, с Россией будет, как с Мыльниковым. Народ наблюдает заходом этой несчастной войны и с каждым днём убеждается, что японский бог то лисильнее русского, то ли любит своего помазанника больше, чем Наш любит царяНиколая. Конституция — вот единственное спасение, размышлял инженер, несмотряна зрелый возраст всё ещё не изживший склонности к идеализму. Монархии нужноперенести точку опоры с религиозности на разум. Чтоб народ исполнял волю властине из богобоязненности, а потому что с этой волей согласен. Но если сейчасначнётся вооружённый бунт, всему конец. И уж неважно, сумеет монархия залитьвосстание кровью или не сумеет. Джинн вырвется из бутылки, и трон всё равнорухнет — не сейчас, так через несколько лет, при следующем сотрясении…

В темноте тускло заблестели пузатые железные цистерны —нефтяные резервуары общества «Нобель». В этом месте река делала изгиб.

Эраст Петрович тронул возницу за плечо, чтоб остановился.Прислушался — издалека, от воды, отчётливо донеслось мерное, механическоепокряхтывание.

— За мной, — махнул инженер филёрам.

Рысцой пробежали через рощицу. Ветерок донёс запах мазута —где-то близко, за деревьями, было Постылое озеро.

— Есть! — выдохнул старший агент (его фамилия былаСмуров). — Вроде они!

Внизу, под невысоким спуском, темнел длинный причал, укоторого было пришвартовано несколько барж, причём одна, самая маленькая,сцеплена с крутобоким буксирчиком на парах. Это её попыхивание уловил слухФандорина.

Из склада, вплотную примыкающего к пристани, выбежали двоегрузчиков, неся ящик, скрылись в трюме маленькой баржи. За ними появился ещёодин, с чем-то квадратным на плечах — и по сходням взбежал туда же.

— Да, это они, — улыбнулся Фандорин, вмиг забывшийо своих апокалиптических видениях. — Торопятся, с-санкюлоты.

— Кто? — заинтересовался непонятным словом второйфилёр, Крошкин.

Более начитанный Смуров, пояснил:

— Это были такие боевики, навроде эсэров. Профранцузскую революцию слыхал? Нет? А про Наполеона? И на том спасибо.

Из склада выбежал ещё грузчик, потом сразу трое проволокличто-то очень тяжёлое. В углу причала вспыхнул огонёк спички, черезсекунду-другую сжавшийся до красной точки. Там стояли ещё двое.

Улыбка на лице инженера сменилась озабоченностью.

— Что-то многовато их… — Эраст Петрович осмотрелсявокруг — Это что там темнеет? Мост?

— Так точно. Железнодорожный. Строящейся окружнойдороги.