Однако что делают эти одиночки, могут сделать и миллионы.Более того, могут переехать в другую страну не только с тощим чемоданчиком, носо своей долей богатств, как в бумажнике, так и в имуществе, земле, природныхбогатствах. То есть переехать со всей Россией!

Можно сколько угодно смеяться над апологетами «Велесовойкниги» или активными поисками корней русских среди древнеарийских племен илипеласгов, но разве не то же самое сделали немного раньше создатели, к примеру,германской нации? Любой историк скажет, что тевтоны – чистокровные кельты,однако создатели германской нации объявили их древними немцами, воспели имславу и… прошло, так и закрепилось. Разница только в том, что тогда некому былоподнять их на смех, а сейчас историческая наука весьма сильна, подобные штукине пройдут, и попытки русских отыскать русские дружины, берущие штурмом Рим,Афины или Иерусалим, – моментально встречают квалифицированный отпор. Все,поезд ушел. Со «Словом о полку Игореве» прокатило, а с «Велесовой книгой»опоздали. Правда, рыцари короля Артура с каждым годом все героичнее, доспехи уних все круче, вот уже за Круглым столом появились два негра, что значит –подготавливается почва для создания новой английской нации: с включениемнегров, индийцев, турков, курдов. Надо ожидать, что скоро среди рыцарей, насамом деле не знавших, что за соседним лесом тоже есть жизнь, появится индус,турок, а там и женщина-рыцарь, как уступка феминизму.

Собственно, наций не существовало в аграрном мире, гдечеловек жил в своей деревне, пахал землю и пас скот, для него и соседняядеревня была уже другим миром. Но великие проекты потребовали притока масснарода в одно место, как, к примеру, строительство Петербурга, этим людям былострашно и одиноко, когда порвались все связи с их привычным миром, пришлоськак-то уживаться с чужими людьми, и тогда обнаружилось, что и с ними есть нечтообщее: язык, вера, песни…

Это общее скрепило узы и дало ощущение силы, братства,намного более могучее, чем родство с двумя десятками семей в родном селе.Принадлежность к нации дала сразу миллионы родственников, а в ответ непотребовала ни денег, ни поклонов, только быть родней, а если придет враг, товместе со всеми миллионами встать на защиту.

Дятлов долго крепился, наконец взял тарелку в одну руку,стакан с компотом в другую, приподнялся, поймал мой взгляд.

– Борис Борисович, можно к вам?

– Если не трусишь, – ответил я.

– Да ладно вам, – сказал он и торопливо перебежал кмоему столу, сел напротив. – Все уже привыкли, что вы огорошиваетенеожиданными поворотами.

– Боюсь, – сказал я, – этот поворот очень уж…крут. Многие слетят на зигзаге.

– Не слетят, – сказал он неуверенно.

– Или меня спихнут, – проговорил я и ощутил, что этослучится вернее всего. Как-то уж укоренилось, что для русского националистаобязательно не только любить Россию, но и ненавидеть Америку, хотя в упор невижу здесь связи. Но другие видят.

– Да, эти понятия как-то сцепились, – признался Дятлов.

– Поэтому вывод, – продолжил я, приводя в порядокмысли. – То, что одни люди сделали, другие могут отменить, разрушить илипеределать. Русскому народу больше тысячи лет, а русской нации – едвадвести… с хвостиком. Нет, даже без хвостика. Отменить ее будет труднее, чем«советскую общность», что пытались сделать новой нацией, но… нужно. Хотя неуверен, что труднее.

Дятлов смотрит ошалело, еще не врубился, да я и сам еще недо конца осознал, что именно рождается во мне, что на ходу стараюсь оформить,понять, облечь в понятные слова и фразы. Почему-то ощутил привкус горечи ворту, все-таки я сам принадлежу к этой нации, но я политик, а политик – этоне только та грязная сторона, которую усилиями прессы видит простой человек,это прежде всего человек, воспринимающий мир реально, оценивающий его трезво, вернопонимающий расстановку сил на мировой шахматной карте и делающий верные выводыв отличие от простого человека, что берется вершить и политику, и лечить СПИД,и учить писателей, как писать книги, а композиторов писать музыку.

Расстановка сил такова, что у России не то что мало шансоввыбраться из этой ямы, они есть… есть даже неплохие шансы снова статьсверхдержавой. Это сейчас в России уныние, но стоит появиться энергичномулидеру, все переменится, наша земля в самом деле велика и обильна, нам ничего ненадо ввозить в страну, как делает Япония, нам только приложить руки, пусть дажеиз-под палки, как в России совершались все великие деяния… потом забывается,как построен Петербург, как объединил Россию Иван Грозный, как Сталин получилразоренную аграрную страну и оставил ее сверхдержавой с ядерной бомбой.

Увы, сейчас не только ушло в прошлое противостояниеидеологий, но уходит и противостояние наций. Можно бы еще потягаться, кто кого:русские или американцы, ведь при всей своей кажущейся мощи американцы оченьуязвимы из-за своей политкорректности и прочих тупиковых ходов, а Россия,которая всегда готова пойти на гораздо большие жертвы и пролить больше крови,как своей, так и чужой, могла бы выиграть… Но сейчас не до игр, наступает иноепротивостояние, гораздо более грозное. Именно в нем решится, быть нам или небыть вовсе.

Я снова проскроллировал по мысленному экранубесстрастные столбики статистических отчетов, нарочито отделив их откомментариев. Ничего не имею против китайцев или индийцев, ни в чем не уступаютбелым, в отличие от негров, которых зря силой тащили в университеты. Они и тампредпочитали играть в бейсбол и петь рэп. Нет, индийцы и китайцы становилисьпрекрасными учеными, проводили собственные исследования, раскрывали тайныматерии, делали открытия.

Задержав дыхание, я попытался увильнуть от необходимостисказать неприятную истину, все же я человек… но в то же время я и политик, такчто выдохнул и сказал как можно более ровным голосом:

– Знаешь, Игорь Николаевич, Запад есть Запад. Даже индийцы икитайцы только там успешно работали в университетах, научных центрах. То есть вхристианском мире, которому по своей вере присущ анализ, поиск. Ни буддизм, никонфуцианство, ни ислам, никакая другая вера не способствует развитию научноймысли. Напротив, все религии, кроме христианства, полностью отрицают научныйпоиск, научную мысль.

Дятлов сказал робким голосом:

– Но как же… в Китае крупнейшие фабрики компьютеров, ещераньше это в Японии… А японские автомобили, бытовая техника…

Я покачал головой.

– Да, выпускают эту продукцию и даже модернизируют иногда,совершенствуют в мелочах. Но ни в Японии, ни в Китае, ни в одной страневнехристианского мира не проводится фундаментальных исследований в областинауки. Все, что там делают, это выпускают готовое. Созданное научной мысльюхристианского мира. Почему? Не способны, как в случае с неграми? Нет, с мозгамивсе в порядке. Но там господствует где буддизм, где индуизм, где конфуцианство,а где и вовсе ислам.

– Ты считаешь…