Он запустил в Стремилову вилкой, потом полотенцем. Татьянане стала дожидаться, когда очередь дойдет до сковороды. Она подхватила заранеесобранную сумку с вещами и сказала Вере:

– Сергей, конечно, будет все отрицать. Но тогда откудая знаю, что у него на спине есть шрам, а? Подумай об этом.

Уже на пороге она ласково обратилась к чужому мужу:

– Сереженька, помни, что ты – самое ценное, что есть уменя в жизни. Я тебя люблю и буду за тебя бороться.

– Катись к черту! Не нужна мне твоя любовь!

Субботин продолжал осыпать Татьяну проклятиями, даже когдаза ней закрылась дверь. Но мужчина и сам понимал, что Стремилова говорила оченьубедительно, жена ей поверила.

Наверное, супруги все-таки помирились. Может быть, они дажедоговорились никогда не вспоминать об этом инциденте. Вера сделала вид, будтоничего не произошло, а Сергей понял, как ему дорога жена и что он не хочет еетерять.

Однако Стремилова не оставила семью в покое. Она регулярнозвонила Вере и заводила одно и то же:

– Ты не интересуешь Сергея как женщина, он живет стобой только из-за детей. А любит он меня. Отпусти его! Мы вынуждены скитатьсяпо чужим квартирам, заниматься любовью на чужих диванах. Неужели ты нечувствуешь, как он без меня страдает? Все равно ты не будешь с ним счастлива!

Вера, вся в слезах, рассказывала о звонках мужу. Тоттвердил:

– Не верь ей, это полная чушь. Я люблю только тебя.Стремилова просто сумасшедшая, ее надо поместить в психушку.

Вера хотела бы верить Сергею, но помимо ее воли в душерождалось подозрение. Муж задержался на работе? Ага, навещал любовницу. Подарилжене цветы? Значит, заглаживает вину! Лег в постель и мгновенно заснул? Нуконечно, секс ему не нужен, он уже натешился на стороне!!!

Потом вместо Татьяны стала звонить ее мать. Женщина угрожалаВере:

– Если ты не отпустишь Сергея к моей дочери, я наведуна тебя порчу. Моя бабка была колдунья, она научила меня черной магии. Тызаболеешь и умрешь в страшных мучениях. И дети твои заболеют и умрут. У Таниесть их фотография, девочка и мальчик. Шейки тоненькие, глазки ясные, волосикишелковистые. Освободи дорогу моей дочери, иначе случится беда. Мое дело правое,Таня и Сергей любят друг друга, а любовь искупает все.

Конечно, бред сивой кобылы, но когда такое говорят про твоихдетей, то любая мать задумается: а может, ну его к лешему, этого кобеля мужа?

Неизвестно, как долго бы все это продлилось и чемзакончилось, если бы не вмешался Сергей. Он позвонил Стремиловой и пригласил еена ужин в один из самых дорогих ресторанов Москвы.

Провинциалка отчего-то сразу решила, что он хочет от нееоткупиться. Сколько же запросить с зажравшегося москвича? Сто тысяч долларов,не меньше!

Она специально опоздала на полчаса. Сергей ждал ее застоликом, невозмутимый, одетый в дорогой костюм, с бокалом вина в руке. Онподвинул к ней меню:

– Пожалуйста, заказывайте.

Стремилова, почти не вчитываясь в названия блюд, выбрала всесамое дорогое. Мужчина остановился на окрошке. Пока официант выполнял заказ,они не сказали друг другу ни слова.

Когда блюда принесли, Стремилова накинулась на них такжадно, будто не ела несколько суток. Она только сейчас поняла, до чего жеоголодала в столице! Сергей смотрел на нее странным взглядом, в котором былосмешано сочувствие и презрение.

Когда девушка утолила голод, мужчина приступил к разговору.

– Татьяна, у меня к вам деловое предложение, –начал он.

«Ну точно, речь пойдет о деньгах! – обрадоваласьдевица. До чего же она умна, просто жуть! – Может, потребовать сразудвести тысяч? А чего мелочиться?»

– Я не знаю, какова ваша цель, – продолжалСубботин, – но пока могу предложить вам только это.

Он взял окрошку, к которой так и не притронулся, и медленновылил ее на голову Стремиловой.

Окрошка была холодной. Стремиловой хотелось завизжать ивцепиться Сергею в глаза, но ее обычная нахрапистость куда-то исчезла. Девицавпала в ступор. К тому же у нее началась икота. Она сидела с выпученнымиглазами, разинутым ртом – и громко икала.

Субботин подозвал официанта. Тот подлетел быстрее мухи.

– Это за ужин, – мужчина положил на столкупюры, – а это за небольшой беспорядок.

Официант посмотрел на окрошку, капавшую на пол с девушки,сгреб деньги и молча удалился.

Сергей поднялся и сказал напоследок:

– Таня, это самое малое, что я могу для вас сделать.Если вы не отстанете от моей семьи, то получите намного больше. За ценой я непостою. Вы меня поняли?

Стремилова икнула громче обычного, и мужчина расценил этокак «да».

– Бывают же на свете такие!.. – воскликнула я,тоже не сумев подобрать нужное слово.

– Вот и я о том же, – подхватила АллаСтепановна. – А знаете, что самое интересное? Стремилова на этом неуспокоилась. Она сделала вторую попытку, втерлась в другую семью – иразрушила-таки чужой брак! Вот уж правду говорят: наглость – второе счастье!Ну, там, конечно, другая ситуация была. Муж с женой жили девять лет, детей небыло, может, их уже и не связывало ничего общего. Жену Стремилова из квартирывыперла, сама там поселилась, вышла замуж, прописалась. Вот она теперь имосквичка! Еще будет врать на каждом углу, что коренная!

Я уставилась на нее во все глаза:

– Но вы-то откуда об этом знаете, Алла Степановна?

Дама резко вскинулась, стул под ней угрожающе заскрипел:

– Так ведь Танька держала меня в курсе! Дажесоветовалась со мной, как ловчее действовать. А когда Субботин ее супом облил,плакала у меня на груди, змеюка! Поэтому я и считала, что мы с ней подруги. Аона, свинья неблагодарная, вот как мне за добро отплатила – деньги украла!

Кажется, я поняла, что движет Аллой Степановной, –черная зависть. Сначала она завидовала Вере Субботиной и охотно помогалаСтремиловой разрушить ее брак. Теперь она завидует Татьяне – ее молодости инахальству. Думаю, она нашла бы повод позавидовать даже умирающему в хосписе.

– И что же вы хотите от милиции? – спросила я.

– Хочу, чтобы Стремилову наказали по всей строгостизакона. Пусть вернет долг!

Я вздохнула:

– Этим занимается суд. Но если у вас нет долговыхрасписок, то закон не поможет. Без бумаги с подписью заемщика невозможнодоказать, что человек занимал деньги.

– Я свидетелей приведу!

– Свидетельские показания суд не принимает.

– Что же, ей так все с рук и сойдет? – зашипелаАлла Степановна. – Я тут за грошовую зарплату корячусь, а она разрушаеткрепкие советские семьи!