Тетя Надя сочувственно выслушала речь энтузиастаобщественного питания и попыталась вклиниться:

– Гурген, мне одна знакомая говорила, что ела у васчто-то очень вкусное, названия она не запомнила, но с томатном соусом. Так вот,мы тоже хотели бы попробовать…

Гурген при этих словах подпрыгнул чуть не до потолка.

– Томатный соус? Сегодня, понимаешь, понедельник!

– Ну и что, что понедельник?

– Понедельник и пятница – у меня работает сам ДжузеппеСтроцци! Великий Джузеппе Стродци! Его все рвут на части. Ему «Белла Леоне»говорит: «Джузеппе, приходи!» Ему «Доменикос» говорит: «Джузеппе, только кнам!» А Джузеппе в понедельник и в пятницу вытирает руки, надевает фартук иприходит к Гургену готовить лазанью. И какую лазанью! Даже в Милане, понимаешь,такую не подадут. А почему? Потому что он меня уважает. А они говорят –томатный соус!

Слегка пристыженная, но не сдавшаяся тетя Надя продолжалагнуть свою линию:

– А моя знакомая у вас как раз в понедельник была и елачто-то в томатном соусе.

– Не что-то, а спагетти Булоньезе или Молинаре, я самих готовлю по другим дням. Очень, между прочим, неплохо готовлю, самДжузеппе, – при этом Гурген завел глаза к потолку, – сам Джузеппе ели хвалил! Хотел поехать в Италию повысить, понимаешь, квалификацию, но развеможно ресторан на женщину оставить! Боже меня упаси! Но в понедельник и пятницу– я пас! Если у плиты стоит Джузеппе Строцци, я умолкаю. Так что спасибо вашейзнакомой за то, что похвалила мои спагетти, и за то, что посоветовала вампосетить мой ресторан, – Гурген галантно поклонился нам с тетейНадей, – но она, понимаешь, ошиблась. Она была здесь во вторник или,понимаешь, в среду, может быть, даже, извините, в четверг, но никак не впонедельник. Это вам говорит Гурген, и на эти слова можете положиться.

Мы заказали знаменитую лазанью и кофе по-турецки. Лазаньядействительно была сказочной.

– Как бы рецепт узнать? – прошептала мне тетяНадя. – Так ведь ни за что не скажут, да и дело тут не в рецепте. Ну как,Маринка, ты все слышала?

– Еще бы, его и на улице все слышали.

– Чувствовала я, что в этой истории с алиби что-то нетак.

– И получается, что они здесь были в другой день, и уАлика нет алиби. Но почему же его бывшая сначала ни в какую, а потом сломаласьи подтвердила? Что же, она не помнит, в какой день сюда с ним приходила? Непохоже это на нее. И уж если бы она могла ему жизнь испортить, она бы этосделала.

– Видимо, у нее в этом деле есть свой интерес, а всюэту комедию «отказалась-сломалась» они разыграли с Аликом как по нотам.Понимаешь, если бы она сразу подтвердила: да, были вместе, там-то и там-то, отсих до сих, это стали бы проверять, не поверили бы сразу – все-таки жена, хотьи бывшая. А так – явно она хочет бывшему мужу подгадить, алиби не подтверждаети только под грузом неопровержимых улик сдается. Все очень достоверно.Следователь все-таки женщина, проявила смекалку, профессиональное чутье – вбуквальном смысле! Унюхала она пятновыводитель и так собой довольна, что в этойверсии ни за что не усомнится. Вроде бы по всему следователь и неглупаяженщина, а попалась на художественной литературе.

– Это еще при чем!

– А при том, что я вспомнила, где аналогичный случайописан – у Агаты Кристи. Там прямо сказано: хорошей жене вряд ли поверят, аплохой – всегда. Такова человеческая природа. И если плохую жену вовремяразоблачить, то все будет тип-топ. Да, ничего не скажешь, умен твой Алик, и старухуАгату небось в подлиннике читал, а все равно мы его на чистую воду вывели.

Гурген тем временем колдовал над кофе. Ловко захватив каждойрукой по четыре небольших джезвы, каждая на одну маленькую чашечку, – онкруговыми плавными движениями перемещал их в горячем песке. Я подумала, какприятно смотреть на человека, который хорошо и с удовольствием делает своедело. Любое самое незначительное событие он превращает в искусство.

Гурген собственноручно принес нам кофе, скромно дождалсяпорции заслуженных похвал и долго повторял, что человек, зашедший к нему вресторан хотя бы один раз, не может не стать его постоянным посетителем.

По дороге к метро я хотела поговорить с тетей Надей о том,что мы выяснили, но она, взглянув на часы и сообразив, что может опоздать кприходу Сан Саныча с работы, пришла в невменяемое состояние, и говорить с нейстало невозможно.

– И почему это все замужние женщины, кроме моейсестрицы, разумеется, так бояться опоздать к приходу мужа?

Как ни спешила тетя Надя, она все же задержалась на минутку.

– А потому, Маринка, что, вот как ты думаешь, для чегомужчины женятся? Чтобы каждую ночь было с кем постель делить? Это он и такможет получить, жениться необязательно.

– Чтобы детей иметь?

– Ой, ну брось ты, это только особам королевскогопроисхождения наследники нужны, к тому же у нас с Сашей этот вопрос уже нестоит. Так вот, женятся мужчины для того, чтобы в пустой дом не приходить, этосамое главное. И если вдуматься, то это такая малость, чего они от нас требуют– просто пораньше прийти, чтобы когда он в дверь звонит, ему открыли,улыбнулись, сказали, что давно ждут и соскучились ужасно. Так что не удерживайменя, – крикнула тетя Надя на бегу и взлетела по ступенькам перехода, какбудто ей семнадцать.

Моя тетка умеет по-новому осветить вопрос, за это ее илюблю.

Дома я думала об Алике. Его алиби оказалось не простофальшивым – оно было ловко, хитро сфальсифицировано. При этой мысли у меняхолодок пробежал по спине. Что же это за человек? Каждый день он казался мнедругим, не таким, как вчера. Я то верила ему, то начинала подозревать во всехсмертных грехах. Кто же он на самом деле – добродушный неуклюжий неудачник илихитрый расчетливый интриган, или даже убийца? Где его настоящее лицо, а гдемаска? Какой Алик настоящий, а какой поддельный? Я не могла найти себе места.Что же теперь делать? Не пойду же я в милицию и не стану все это рассказывать?В конце концов, могли и сами все проверить в ресторане у Гургена.

– Маринка, тебя к телефону, – позвала матушка.

– Здравствуй, Марина, это я, Алик. – И замолчалнадолго.

Вот, что называется, не ждали.

– Ты жив? – холодно поинтересовалась я. –Руки-ноги целы? А голова?

– Да, все в порядке.

– Уж в порядке? Это у вас с супругой такой способразвлекаться?

– Да нет. Я хотел извиниться за испорченный вечер.

– Ну, почему же, мне все очень понравилось, особенномороженое.

Он расстроено замолчал, а мне вдруг безумно захотелосьсказать ему, что я знаю про фальшивое алиби и что напрасно он строит из себябеспомощного страдальца, похоже, он здорово умеет мстить своим обидчикам.