Ближе к пяти позвонила моя подруга Ирка. Голос у нее былужасно расстроенный.

– Ирка, случилось что? Все здоровы? Как муж? –спросила я, втайне желая, чтобы у них случилось что-нибудь не очень плохое, ноиз ряда вон выходящее, и тогда я смогу со спокойным сердцем поехать утешатьИрку и не пойду на маскарад, пропади он пропадом.

– Все здоровы, но все равно случилось. Муж романзакончил, уже одно издательство берет печатать, а он не хочет его мнепосвящать.

– А чем мотивирует?

– Говорит, что это несерьезно. Роман солидный, эпопеяцелая, и вдруг – «моей дорогой жене с любовью посвящаю».

– Ну и что здесь такого несерьезного?

– Вот и я говорю, а он, – Ирка всхлипнула, нопотом взяла себя в руки: – Нет, ты подумай! Люди женам монографии из жизниглистов посвящают! Я сама видела! А тут все-таки художественный роман. А он нив какую, прямо до развода.

– Мне бы твои заботы! – от души пожелала я иповесила трубку.

Я уже давно опаздывала. Надо было позвонить вчера Алику иотказаться, а сегодня я уже не успею предупредить. А может, просто не ходить?Будет потом звонить, узнавать…

– Маринка, тебя спрашивают! – крикнула Зойка сабонемента.

Ой, он сам за мной пришел. Но возле Зойки стоял мой давешнийзнакомый опер Дима. Вот уж некстати, я и так опаздываю!

– Здравствуйте, Марина, мне нужно с вами побеседовать.

– А в другое время никак нельзя? У меня рабочий денькончается, а у вас разве нет?

– У нас рабочий день ненормированный, и я имею правозадерживать вас для беседы в любое время до 11.00,– важно ответил он.

Смотри, как он серьезно настроен! Дима словно угадал моимысли:

– Дело очень серьезное. Вопрос пойдет об убийстве.

– Опять? Но ведь, по-моему, там уже всевыяснилось, – запротестовала я, а сама подумала, что вдруг они проверилиитальянский ресторан и выяснили, что алиби фальшивое, но тогда я-то здесь причем?

Мы вышли с Димой на улицу и потихоньку пошли в сторонуметро.

– Вы говорите о деле Ларисы Гребенюк, но и там ещеничего не выяснилось, убийца-то не найден. Но сейчас речь пойдет о другомубийстве. Вам знакомо такое имя – Ольга Головко?

Мне показалось, что майский вечер померк у меня передглазами, и мир вокруг стал как в черно-белом телевизоре. Фамилии женщины я незнала, но имя…

– Это… бывшая жена Алика?

– Да, Ольга Головко – бывшая жена вашего знакомогоАльберта Румянцева. Вы были с ней знакомы?

– Ее что – убили?

– Убили в пятницу вечером. Так вы были с нейзнакомы? – Дима говорил со мной очень строго, никаких смущений и шуточек.

– Не совсем чтобы знакомы… – промямлила я. –Сами посудите, зачем мне с ней было знакомиться?

– Но вы с ней виделись?

– Виделись, – кивнула я.

– А при каких обстоятельствах? Когда это было?

– В пятницу вечером, – запинаясь, пробормотала я.

Я была в полном шоке и не могла сообразить, как правильноотвечать на Димины вопросы, а он, услышав про вечер пятницы, прямо чуть неподпрыгнул на месте.

– И где же вы с ней встретились? – давил на меняДима.

Я взяла себя в руки и быстро просчитала в уме. Если Ольгуубил Алик, то не у себя дома, потому что тогда его бы сразу поймали, и он неуспел бы пригласить меня на этот дурацкий маскарад. А, провались все! Ничего небуду скрывать. Когда я ушла, она была жива.

– Мы встретились у Румянцева дома. Он пригласил меня вгости, а зачем она туда пришла, я понятия не имею.

– Ах, вот как! – воскликнул Дима, и я поняла, чтоАлик говорил им совершенно другое. Но мне уже было все равно.

– Она пришла и начала скандалить.

– А вы?

– А я послушала-послушала и собралась домой. Когдау??одила, они ссорились, – про мороженое я решила пока Диме не говорить.

– А потом куда вы пошли?

– Домой, вышла от Алика в полседьмого и через час ужебыла дома, мама может подтвердить.

– Проверим! – строго сказал Дима, вообще он былужасно важный.

– Дима, но вы хоть можете мне сказать, как ее убили?

– Вопросы здесь задаю я, – начал было он, но,взглянув на мое лицо, смягчился: – Ее нашли у себя дома в субботу утром, нателе пять ножевых ран.

– Господи! А почему вы ко мне-то?

– Румянцев на допросе не сказал про вас ничего, но васвидели соседи там, у него, так что хорошо, что вы сами признались, что у негобыли.

– А вы его… арестовали?

– У него стопроцентное алиби на весь вечер пятницы.

«Опять алиби!» – пронеслось у меня в голове.

– Ну ладно, я пойду, вас еще следователь на допросвызовет. – Дима побежал докладывать начальству, а я присела на скамеечкуна детской площадке, мне было плохо.

Все ясно, это Алик убил их всех! Не может быть такогосовпадения, не может. Но тогда, значит, он ненормальный? Шизофреник или кто тамеще? И опять у него алиби! Но что же мне-то делать, мне же никто не поверит,подумают, что я сама ненормальная. Я вскочила с лавочки и побежала, сама незная куда.

– Марина! – окликнул меня незнакомый голос.

Это был Алик. Стоит веселый и довольный, улыбается даже.

– Мы с тобой, наверное, разминулись, я уж и к институтубегал. Пойдем скорее, там уже все началось, а то шампанского не хватит, –сказал он, смеясь.

В полной прострации я почему-то позволила ему взять себя заруку и отвести к зданию его фирмы. Еще внизу у входа нас приветствовал кто-то вкостюме невообразимом, состоящем из надутых зеленых шаров. У входа я немногоопомнилась и попыталась уйти, но Алик меня не пустил. Мы поднялись на пятыйэтаж, там уже шел дым коромыслом, костюмы были самые разные, вот медведь, вотпетух с огненным гребнем.

Все помещения фирмы были разукрашены разноцветнымигирляндами, лампочками и чем-то блестящим. Сотрудники вырядились, кто во чтогоразд – двое шотландцев в клетчатых юбках, индеец в боевой раскраске иголовном уборе из перьев, девушки – вообще в немыслимых костюмах, одна оделасьпапуаской, вернее, не оделась, а разделась и намазалась чем-то коричневым.Играла зажигательная музыка. Я прислонилась к стене в изнеможении. Алик наминутку отлучился и вернулся с двумя бокалами шампанского.

– За что выпьем, Мариша? Поскольку я молчала, ондобавил:

– За твое здоровье!

– А ты не хочешь выпить за упокой своей жены? –медленно произнесла я, наблюдая, как меняется его лицо, как исчезает улыбка игаснет веселье.