Смешно. Совершенная чушь. Джек ни в чем не завидовал ДжорджуХэтфилду. По правде говоря, несчастное заикание куда сильнее огорчало Джека,чем самого Джорджа – ведь тот действительно мог бы стать превосходнымспорщиком. А если бы Джек и перевел таймер вперед – чего он, разумеется, неделал – то лишь по одной причине: и ему, и остальным членам команды делалосьнеловко от усилий Джорджа. Они страдали от этого так же, как страдаешь, когдаспикер на вечерних занятиях забывает что-то из своего текста. Если бы он иперевел таймер вперед, то просто, чтобы… чтобы избавить Джорджа от стольжалкого положения.

Но он не переводил таймер. В этом он был вполне уверен.

Неделей позже он исключил Джорджа из команды и на этот раздержал себя в руках. Все крики и угрозы исходили от Джорджа. Еще через неделю всередине практического занятия он вышел на стоянку, чтоб забрать из багажникафольксвагена оставленную там стопку справочников, и обнаружил стоящего на одномколене Джорджа – длинные светлые волосы свисали на лицо, а в руке был охотничийнож. Джордж резал правую переднюю шину фольксвагена. Задние шины были ужеизрезаны, и «жук» осел на них, как маленький усталый пес.

В глазах Джека все стало красным, и о последовавшемстолкновении он помнит очень немного. Он помнит хриплое рычание, раздавшеесявроде бы из его собственной глотки:

– Ладно, Джордж. Раз тебе так хочется, иди-ка сюда, получисвое!

Он помнит, как Джордж поднял изумленные, полные страхаглаза. Он сказал: «Мистер Торранс…», словно собирался объяснить, что это простонедоразумение. Когда он пришел сюда, шины были уже спущены, а сам он простосчищал грязь с передних протекторов кончиком ножа, который совершенно случайнооказался при нем…

Тут, держа перед собой сжатые кулаки, в разговор вступилДжек; кажется, он ухмылялся. Он не был уверен в этом.

Джордж сжал нож со словами: «Лучше не подходи!» Это былопоследним, что запомнил Джек.

Следующее его воспоминание – мисс Стронг, учительницафранцузского языка, держит его за руки и со слезами кричит:

– Перестаньте, Джек! Перестаньте! Вы его убьете!

Моргая, он тупо огляделся. Охотничий нож неопаснопоблескивал на асфальте в четырех ярдах от них. Фольксваген Джека, его бедный,старый, видавший виды «жук», ветеран множества диких пьяных полуночных поездок,сидел на трех спущенных шинах. На правом крыле Джек увидел вмятину, а всередине вмятины кое-что еще, и было это пятно не то красной краски, не токрови. На мгновение он растерялся, мысли вернулись (Господи Исусе, Эл, мывсе-таки его переехали) к той, другой ночи. Потом он перевел взгляд на Джорджа;на Джорджа, который, изумленно хлопая глазами, лежал на асфальте. Дискуссионнаягруппа Джека высыпала наружу, они сгрудились у двери, уставившись на Джорджа.Из ранки на голове по лицу текла кровь, ранка казалась небольшой, но кровьтекла еще и из уха – вероятно, это означало сотрясение мозга. Когда Джорджпопытался встать, Джек, стряхнув руки мисс Стронг, направился к нему. Тотсъежился от страха.

Джек положил руки Джорджу на грудь и уложил его обратно.

– Лежи, не двигайся! – сказал он. – Не пробуй ходить.

Он повернулся к мисс Стронг, которая в ужасе не сводила сних глаз.

– Пожалуйста, мисс Стронг, сходите за школьным врачом, –сказал он ей.

Тогда она развернулась и помчалась в здание. Он посмотрел насвою дискуссионную команду, посмотрел им прямо в глаза, потому что сновапочувствовал себя при исполнении, снова – до конца самим собой, а когда онбывал самим собой, во всем штате Вермонт не было парня симпатичнее. Конечно,они это понимали.

– Сейчас можете идти домой, – спокойно сказал Джек. – Завтравстретимся снова.

Но к концу недели из команды ушло шесть человек, двое –довольно демонстративно, однако это не имело большого значения: ведь к томувремени Джеку уже сообщили, что его самого уходят.

Тем не менее ему как-то удавалось не притрагиваться кбутылке, а это уже кое-то, считал Джек.

И ненависти к Джорджу Хэтфилду он не испытывал. Совершенноточно. Не сам Джек действовал – над ним произвели действие.

«Вы ненавидите меня потому, что знаете…»

Но он не знал ничего. Он готов был поклясться в этом дажеперед ликом Господним, как клялся бы, что перевел таймер вперед не больше, чемна минуту.

По крыше, рядом с дырой в черепице, вяло ползали две осы.

Он наблюдал за ними, пока те не расправили крылья –неправильные с точки зрения аэродинамики, но необъяснимо сильные – и неунеслись с жужжанием прочь, в сияние октябрьского солнца, возможно, чтобыужалить еще кого-нибудь.

Сколько он уже сидит тут, с неприятным удивлением глядя наэту дыру, выговаривая себе за прошлые грехи? Он посмотрел на часы. Почтиполчаса.

Джек спустился к краю крыши, перекинул ногу вниз и прямо поднавесом нащупал верхнюю ступеньку лестницы. Он пойдет в сарай, где высоко наполке, чтоб не достал Дэнни, хранится дымовая шашка. Он возьмет ее, вернетсянаверх, и тогда придет их черед удивляться. Джек искренне верил в это. Тебямогут ужалить – и ты можешь ужалить в ответ. Через два часа гнездо станетжеваной бумагой, и Дэнни, если захочет, сможет забрать его к себе в комнату –когда Джек был совсем маленьким, у него было такое гнездо, от которого всегдаслабо пахло дымком и бензином. Дэнни сможет повесить его прямо над изголовьем.Ничего страшного не случится.

Мне становится лучше.

В полуденной тишине слова Джека прозвучали уверенно, и звуксобственного голоса успокоил его, хоть он и не собирался говорить это вслух. Емудействительно становилось лучше. Существовала возможность постепенно перейти отпассивности к активным действиям и заново оценить то, что однажды чуть нелишило Джека рассудка, как нечто нейтральное, представляющее лишь академическийинтерес, да и то при случае. Если место, где это можно было сделать,существовало – несомненно, оно было здесь.

Он спустился по лестнице за дымовой шашкой. Они заплатят.Заплатят ему за укус.

Две недели назад на заднем дворе Джек нашел массивный,выкрашенный белой краской плетеный стул и, вопреки возражениям Венди, что,честное слово, уродливей она ничего сроду не видала, перетащил на крыльцо.Сейчас, устроившись на этом стуле, он коротал время за «Добро пожаловать втрудные времена» Э.Л.Доктороу, и тут по подъездной дороге в гостиничномгрузовичке протарахтели жена с сыном.

Развернув машину, Венди лихо поставила ее, сперва дав полныйгаз, потом тут же вырубив его. Единственная задняя фара грузовичка погасла.После того, как зажигание выключили, мотор еще сварливо поурчал и, наконец,замер. Джек поднялся со стула и легкой походкой направился им навстречу.