– Ну, извини, милый. Извини, док. Не плачь. Прости меня. Всев порядке.

Вода нескончаемой струей бежала в раковину, и Венди ощутила,что внезапно ступила в некий мучительный кошмар, где время текло вспять,обратно к тем временам, когда ее пьяный муж, сломав сыну руку, потом скулил надним почти теми же словами.

(Прости, милый. Извини, док. Пожалуйста. Мне так жаль.) Онаподбежала к ним, каким-то образом сумела не без труда извлечь Дэнни из объятийДжека (на лице мужа она заметила выражение сердитого упрека, но отмахнулась отнего, чтоб обдумать позже) и подхватила мальчика на руки. Она прошла с нимобратно в маленькую спальню, Дэнни судорожно хватался руками за ее шею. Джекшел следом.

Присев к Дэнни на кровать, Венди принялась покачивать его,успокаивая бессмысленными словами, которые повторяла раз за разом. Она поднялаглаза на Джека, теперь в его взгляде была только тревога. Он вопросительноподнял брови. Она легонько тряхнула головой.

– Дэнни, – говорила она. – Дэнни, Дэнни. Дэнни. Все отлично,док. Все в порядке.

Наконец, Дэнни затих и только слабо дрожал в объятияхматери. Но все же сперва он обратился к Джеку – к Джеку, который теперь сиделрядом с ними на кровати – и она ощутила слабый укол прежней (Сперва к нему, ивсегда на первом месте был он) ревности. Джек накричал на мальчика, она егоуспокоила, но все-таки это отцу Дэнни сказал:

– Прости, пап. Я вел себя плохо?

– Извиняться не за что, док. – Джек взъерошил ему волосы. –Что, черт возьми, там стряслось?

Дэнни медленно, удивленно покачал головой.

– Я… Я не знаю. Почему ты мне сказал «не заикаться», папа? Яне заикаюсь.

– Нет, конечно, – искренне сказал Джек, но Вендипочувствовала, будто к сердцу прикоснулись холодные пальцы. Джек вдругпоказался таким испуганным, словно только что увидел привидение.

– Что-то про таймер… – пробормотал Дэнни.

– ЧТО? – Джек подался вперед, а Дэнни вздрогнул и прижался кматери.

– Джек, ты пугаешь его! – сказала Венди, голос был тонким, атон – обвиняющим. Ей вдруг пришло в голову, что напуганы они все. Но чем?

– Не знаю, не знаю, – говорил Дэнни отцу. – Что… что яговорил, пап?

– Ничего, – пробормотал Джек. Он вытащил из бокового кармананосовой платок и обтер губы. У Венди снова ненадолго возникло тошнотворноеощущение, что время пошло вспять. Жест был ей хорошо знаком с той поры, когдаДжек пил.

– Почему ты запер дверь, Дэнни? – осторожно спросила она. –Зачем ты это сделал?

– Тони, – сказал он. – Тони мне велел.

Они обменялись взглядами поверх головы сына.

– А зачем, Тони не сказал, сынок? – спокойно спросил Джек.

– Я чистил зубы и думал про чтение, – сказал Дэнни. – Оченьсильно думал, правда. И… и в зеркале увидел Тони, далеко. Он сказал, что опятьдолжен показать мне.

– Ты хочешь сказать, он был у тебя за спиной?

– Нет, он был взеркале внутри, – это Дэнни особенноподчеркнул. – Далеко, в глубине. И я прошел сквозь зеркало. А дальше я помню,как папа меня тряс, и я подумал, что снова был нехорошим.

Джек вздрогнул, как от удара.

– Нет, док, – тихо сказал он.

– Тони велел тебе запереть дверь? – спросила Венди, ерошаему волосы.

– Да.

– И что же он хотел тебе показать?

Дэнни в ее объятиях напрягся, будто мышцы его теланатянулись подобно струнам рояля.

– Не помню, – сказал он вне себя от горя. – Я не помню. Неспрашивай. Я… Я НИЧЕГО НЕ ПОМНЮ.

– Ш-ш, – встревоженно сказала Венди. Она опять приняласькачать его.

– Не помнишь – и не надо, ничего страшного.

Наконец, Дэнни снова начал расслабляться.

– Хочешь, я еще немножко посижу с тобой? Почитаю тебе?

– Нет. Только ночник. – Он робко взглянул на отца. – Пап,посидишь со мной? Одну минуточку?

– Конечно, док.

Венди вздохнула.

– Я буду в гостиной, Джек.

– Ладно.

Она поднялась и посмотрела, как Дэнни забирается под одеяло.Он казался очень маленьким.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке, Дэнни?

– Угу. Сунь мне сюда Снупи, мам.

Она включила ночник и стал виден Снупи, который глубокимсном спал на крыше своей конуры. Пока они не переехали в «Оверлук», Дэнниночник не требовался, а здесь он специально попросил об этом. Она выключилалампу и снова посмотрела на них: белеющее маленьким пятном личико Дэнни, надним – лицо Джека. Она чуть помедлила, (а потом я прошел сквозь зеркало) а потомтихонько оставила их одних.

– Засыпаешь? – спросил Джек, откидывая Дэнни волосы со лба.

– Ага.

– Хочешь глоток воды?

– Нет…

На пять минут воцарилось молчание. Дэнни все еще был подрукой Джека. Думая, что мальчик уснул, он уже собрался было встать и тихонькоуйти, но Дэнни в полусне сказал:

– Роке.

Джек повернулся обратно, ощутив глубоко внутри сигналтревоги.

– Дэнни?

– Ты не сделаешь маме больно, да, пап?

– Нет.

– А мне?

– Нет.

Снова молчание, оно затягивалось.

– Пап?

– Что?

– Тони приходил рассказать о роке.

– Правда, док? Что он сказал?

– Я мало помню. Помню только, что он сказал, там подачи. Какв бейсболе. Правда, смешно?

– Да. – Сердце Джека монотонно стучало в груди. Откуда малышмог узнать такие подробности? В роке действительно играли с подачами, но не какв бейсболе, а как в крикете.

– Папа? – Он уже почти спал.

– Да?

– Что такое тремс?

– Тремс? Может, так стучали в барабан индейцы на тропевойны? Трремс, трремс, трремс…

Молчание.

– Эй, док?