– Видишь, мальчик мой, он опять про свое! Я уж ему и булкухлеба совал, чтобы покушал и ушел, а он все торчит! – горестно посетовал Арей.

Ему, кажется, доставляло удовольствие прикидыватьсяпростофилей.

– Мне нужен ясный и четкий ответ! И не испытывайте моеготерпения! – повторил Самцов, пытаясь высверлить близко посаженными глазкамидыру у Мефодия во лбу.

– Не обижайте нашего гения! Сбавьте обороты! – посоветовалаУлита. – Говорят вам, мы не продаем. У нашей организации есть железный принцип:мы все покупаем и ничего не продаем.

– И еще арендуем! – уточнил Мефодий, любивший во всемясность.

– И арендуем, – согласилась Улита.

– Меня не интересуют ваши принципы. Припрячьте их на черныйдень! – прервал его Самцов. – Я пришел, чтобы купить ваш особняк, и я егокуплю. Вам он не нужен. Этот бесконечный ремонт будет тянуться целую вечность.Я не видел на лесах ни одного строителя. Я смогу извлечь из этого дома втроебольше выгоды. С вами или, что гораздо лучше, без вас.

– Вы нам угрожаете? – поинтересовалась Улита. – Именнопоэтому и притащили сюда эти два шкафа в стиле «Купи лобзик и выпили сам»?

Самцов снисходительно ухмыльнулся.

– Ты о тех людях, что в приемной, детка? Это моя личнаяохрана, чисто декоративная, для представительских целей. Поверьте, если бы яугрожал, все было бы иначе… Надеюсь, вы уловили суть?

– Что ж тут непонятного? У вас мания преследования, раз вытаскаете с собой столько дармоедов, вместо того чтобы дать им спокойнотрудиться на фабриках и полях нашей родины, – сказала Улита, пожимая плечами.

Самцов проигнорировал этот выпад. Юмор на этого типаопределенно не действовал.

– Я посредник. Всего лишь посредник. Предположим, кто-тохочет купить что-то, что ему категорически не хотят продавать. Тут возникаю я ипомогаю получить согласие… И я его получаю. Ну так что? Каковы ваши условия? Яповторяю: нам нужен этот дом.

– И кто же окончательный покупатель? Кого заинтересовал нашскромный домик? – поинтересовался Арей.

– Не имеет значения, – отрезал Самцов. – Еще вопросы?

– У меня, – сказала Улита, поднимая руку.

– Надеюсь, важный?

– Крайне. И всего один.

– Тогда валяйте!

– Это правда, что в детстве мама била вас прыгалками, когдавы не хотели играть на скрипке? – сладко сказала ведьма, поднимая лицо отфиалок.

Тиберий Самцов помрачнел, вгрызаясь в Улиту озабоченнымиглазками.

– Откуда ты знаешь? – спросил он нервно.

– У вас это на лбу написано, – сказала Улита.

Мефодий невольно фыркнул. Для ведьмы уровня Улиты лобчеловека – открытая книга. Именно поэтому, а вовсе не по причине отсутствиявкуса, мудрые мужи Средневековья предпочитали носить челочку до бровей или вкрайнем случае до середины лба.

Самцов еще некоторое время поиспепелял Улиту взглядом, но,убедившись, что на эту наглую девицу где сяжешь, там и слезешь, притушил свойвзгляд.

– Знаете вы или нет, это не меняет дело. Мне плевать. Япокупаю ваш особняк.

– И что же с ним сделают? Перестроят, снесут? – вдруг подалголос Арей.

Решив, что директор дал слабину, Тиберий Самцов воспрял. Егоголос потеплел, подобно голосу палача, который беспокоится, не давит ли приговоренномук повешению веревочка.

– Снесут? Зачем же? Если бы его можно было снести, мыустроили бы все через вашу голову. К огромному сожалению, дом снести нельзя.Культурная ценность. Стены должны стоять. Сразу после покупки здесь выроюткотлован, насколько я знаю.

– Котлован? Это шутка? – поднимая брови, перебил его Арей.

– Ничуть. Внизу планируется устроить банковское хранилище иподземную автостоянку. Тот куцый подвал, что сейчас существует на планах, наснисколько не устраивает. Это нерационально, – рассуждая словно о свершившемсяфакте, сказал Самцов.

– А я вам говорю, что тут не может быть котлована. Никогда,– заметил Арей.

– Почему?

– Потому что это Большая Дмитровка, 13! Особое место, особыйдом… Заступ не должен касаться этих подвалов. Уж можете мне поверить, КалигулаНероныч, или как вас там, – сказал Арей.

Самцов задиристо, точно петух, царапнул пол ногой.

– Вы забываетесь! Вы вообще не понимаете, с кем говорите! –взвизгнул он. – Я вижу: вы глухи к доводам рассудка. Мне нужен ответ!

– Я же говорю вам: спросите у мальчишки! – посоветовал Арей.

– И вы согласитесь с любым его решением?

– Без сомнения. Первый раз вам, кажется, отказали?

Посетитель нашарил глазами Мефодия.

– Итак, мальчик-гений, раз ваше руководство доверило вамрешение, я жду его! Подумайте трижды!

Мефодий покосился на Арея. Тот изучал его лицо с особенным,сосредоточенным, даже, пожалуй, беспокойным вниманием.

«Нет, – подумал Мефодий. – Это не блеф. Ему действительноважно, что я скажу… Ничего не понимаю!»

– Купить можно только то, что продается. Наш дом непродается, – сказал он.

Во взгляде Арея, как почудилось Мефодию, мелькнулооблегчение.

«Он рад, что я отказал. Но почему? Разве от меня зависит,быть здесь резиденции мрака или не быть?»

Тиберий Самцов не слишком удивился ответу. Видно, егоподвижный ум просчитал уже и отказ.

– А вот тут позвольте вам не поверить, юноша. Продается всё,– уверенно заявил он.

– И собор Василия Блаженного тоже? – быстро и с любопытствомспросил Тухломон, слегка наклоняясь вперед. Он хотя и обещал Арею не вякать, ноуж больно соблазнительная была возможность.

– При наличии предложения соответствующего уровня, – нисекунды не колеблясь, сказал Самцов.

Тухломон быстро извлек блокнотик. Человек, менеематериалистический, чем Тиберий Цезаревич, мог бы поклясться, что блокнотиквозник у него в руках сам собой.