– Чего, никакого нету?

– Отвали!

Ирка проследовала дальше, моментально забыв об этой парочке.В этих юношах не было чего-то важного, опасного, привлекательного иодновременно надежного, чего-то такого, что она порой находила у Буслаева.

Проходя через небольшой рынок, уже у самой станции сцарившей на железной мачте пыльной буквой М (Мефодий – проассоциировалось уИрки), она внезапно остановилась и повернула голову. Вернее – нет, не так. Ейпочудилось, что голова САМА повернулась и глаза помимо воли нашарили что-то вбольшом морозильнике. Это оказалась здоровенная говяжья кость с остатками мяса.Кость была таких размеров, что она вполне пригодилась бы в темной подворотне вкачестве последнего аргумента защиты.

Спина сразу вспотела. Колени согнулись, готовясь к прыжку.Ирке внезапно захотелось зарычать и вцепиться в кость зубами. А то икому-нибудь в руку, если попытаются помешать. Она завороженно двинулась вперед,прокладывая дорогу к кости, но вновь налетела на кого-то. Женщина. В очках.Кажется, добрая.

– Девушка, что с вами? Вам нехорошо? – спросила та сбеспокойством.

– Все нормально… Спасибо, – с усилием произнесла Ирка.Звучание собственного голоса ее образумило.

Женщина хотела еще о чем-то спросить, но Ирка уже мчалась кметро прочь от искушающей кости. Наваждение отпускало постепенно, и лишь наэскалаторе она поняла, что полностью взяла себя в руки.

«Белая волчица проголодалась!.. Еще бы немного и… Хороша б ябыла с костью в зубах!» – думала она, разглядывая рекламные щиты.

Вкусив все потные прелести летнего метро, Ирка добралась доул. Волочаевской и отыскала нужный дом. Это оказалась пахнущая кошкамипятиэтажка. Железная дверь с домофоном присутствовала, но почему-то вприслоненном к стене виде. Более того, на двери красовались две таинственныенадписи – первая баллончиком с белой краской, вторая – с синей.

«АНЯЯТЕБЯЛЮБЛЮ!»

«ВЛАДДОСТАЛНАФИГОТВАЛИ».

Приглядевшись, Ирка обнаружила на той же двери и продолжениепереписки:

«Выясняйте свои отношения в другом месте! Поймаю кто пишет –оторву руки!»

«Ну что, поймал?»

Внимательно прочитав надписи – она вообще все без исключениячитала внимательно, будь то даже клочок газеты, – Ирка отыскала квартиру № 46.Дверь, самая приличная на площадке, была украшена панорамным глазком такойнемыслимой величины, что туда можно запросто просунуть ствол дробовика, а то исамому пролезть без риска для здоровья.

– Евгений Мошкин! – повторила Ирка вполголоса и позвонила.

Она представления не имела, что скажет Мошкину, и решилаприбегнуть к экспромту. Первые два звонка не принесли ровным счетом никакогорезультата. Ирка решила, что никого нет дома, но после третьего, завершающегозвонка близко от нее кто-то завозился. Ирка догадалась, что ее разглядывали вглазок довольно продолжительное время. И все это время думали: подавать голосили нет.

– Эй! – сказала она громко. – Ау! Есть тут кто?

– А кого вам надо? – мнительно спросили из-за двери.

– Мошкина.

– Какого именно Мошкина?

– А что, их много? – усомнилась Ирка.

– Ну, некоторое количество, – таинственно заверили ее. – Таккакого вам?

– Евгения.

За дверью очень удивились.

– Евгешу?

– Евгешу, – подтверила Ирка, сдерживаясь, чтобы нерассмеяться.

В квартире надолго задумались.

– Евгеша не любит, когда его называют Женей.

– И?.. – поторопила Ирка.

– И когда Евгением тоже не любит… – сказали ей, словносомневаясь, стоит ли это вообще озвучивать.

– А что он любит? – спросила Ирка.

– Что любит? – усомнился голос. – А да!.. Он любит жаренуюкартошку!

– Договорились. Торжественно клянусь называть егоисключительно Жентосиком и кормить только жареной картошкой! Так он дома или недома? – нетерпеливо повторила Ирка.

– Хорошо, я сейчас открою. Но если за тобой кто-то прячется,пусть знает, что я не один. У меня в квартире серьезная собака, – предупредилиее.

Щелкнул один замок, звякнул ключ в другом, и, наконец,отодвинулся засов. Ирка увидела высокого подростка примерно ее возраста.Довольно симпатичного, рассуждая объективно, хотя для парня быть красивееобезьяны – уже шаг в эволюции. Спина у него была очень прямая, а голову он,напротив, имел привычку наклонять вниз. В целом это придавало ему сходство сгвоздем, по которому неудачно тюкнули молотком.

Ирка разглядывала подростка с деятельным интересом. Она изовсех сил пыталась увидеть что-то роковое, но не могла. Обычный парень. С другойстороны, разве сама она выглядела не так же заурядно? Истинная сила скрытаглубоко и не бросается в глаза назойливо, как мышцы пляжного качка.

– Евгеша – это ты? – спросила она.

– Я? А, ну да, я… – пугливо подтвердил подросток. Онвыглянул на площадку, точно там мог кто-то скрываться, и поспешно закрыл дверьна засов.

– Уф! Готово! – сказал он с облегчением.

– А где серьезная собака? – спросила Ирка, озираясь.

Юноша посмотрел на нее с легким недоумением. Потом понял.

– А-а… На кухне… – сказал он.

– А что она делает на кухне?

Евгеша Мошкин опустил глаза.

– Боится, – признался он.

– Кого? Меня? – удивилась Ирка.

– Вообще всех. Когда весишь меньше килограмма, всегоприходится бояться.

– А почему ты говорил, что собака серьезная?

– Я так говорил? Н-ну… Я имел в виду, что она у насвдумчивая! – вывернулся Евгеша.

Дальше в разговоре вновь возникла пауза. Мошкинвопросительно смотрел на Ирку, ожидая объяснений, Ирка же мучительно соображала,что сказать. Сколько существовало в природе отличных слов и убедительныхобъяснений, но все они как-то обходили голову стороной.

– Видишь ли, – начала она, – меня просили зайти к тебе,потому что… э-э… мне надо было…

Тут Мошкина внезапно осенило. Он даже подпрыгнул на месте отсобственного прозрения.