– Как читают лекции?

– Что читать.

– О том, как работать инфисту.

– Такой методики нет, – объяснил я. – Неговоря уже о том, что я – писатель, а не лектор. Никогда этим не занимался. Даи не тянет.

– Мы знаем, – сказал Кричевский, – что выучите молодежь из своей группировки, как писать правильно. То же самое можете влюбой произвольной форме рассказать нашим слушателям. Уверяю вас, оплата вас неразочарует.

Я скептически фыркнул.

– Сомневаюсь. Работники бюджетных организаций получаютнемного.

Он кивнул.

– Абсолютно верно. Но я берусь найти спонсора, которыйбудет доплачивать. Уверяю вас, доплата превзойдет все ваши ожидания.

Я посмотрел на их лица. Эти люди не отстанут. Но, возможно,это и есть компромисс, что их устроит, и не очень будет напрягать меня? Носамое главное, о чем пока молчу, эти люди смогут защитить от всехдоброжелателей, которым просто необходимо мое участие в их партиях, движениях,организациях.

– Но сами вы представляете, – поинтересовалсяя, – чего хотите? Мне кажется, простите, не очень. Иначе бы пригласили неменя, а настоящих преподавателей. Профессионалов.

Нам принесли еще кофе и бутерброды, некоторое времяотхлебывали, откусывали, довольно жмурились. Наконец Ищенко посмотрел наКричевского вопросительно, тот слегка наклонился ко мне через стол, придаваяголосу доверительность.

– Мы хорошо себе представляем, чего хотим. Потомуименно к вам. Хотя информационные войны идут с библейских времен, они все ещештука новая, непонятная. Всегда на первых ролях стояли более ясные простыммозгам военных обычные виды вооружения. Но сейчас, когда обычное применятькак-то нехорошо… вот так сразу, полыхает информационная война. К которой,признаться, мы не готовы. А специалистов нет вовсе.

Я развел руками.

– Вы могли убедиться, что из меня специалист – никакой.У меня нет методик, я даже не владею терминами, которыми так легко и простощеголяют привычные… э-э… сотрудники.

– Никакой специалист?

– Да, – подтвердил я. – Я – самоучка.

Он грустно улыбнулся.

– Ну и что? Мы же с вами понимаем разницу… Они умные иначитанные сотрудники. По два диплома, а то и по три. Знают по шесть языков.Литературу – от Гильгамеша до Васи Пупкина. Они вас могут презирать… да ипрезирают, если уж откровенно, вы не укладываетесь ни в какие их рамки. А разне укладываетесь, значит – бездарь. А читает вас народ взахлеб лишь потому, чтоон весь – туп, глуп, неразвит, спивается, деградирует… Лишь немногие понимают,что раз уж вы – чемпион, пусть даже непонятно, как и почему, то надо изучатьименно ваш опыт, а не тех правильных авторов, которых прочел и тут же забыл.Так что мы будем изучать ваш опыт. Опыт чемпиона, рекордсмена, опыт победителя!От вас всего лишь требуется рассказывать, как лично вы добились успехов. Какимиприемами.

Ищенко добавил хитро, по крайней мере так наверняка считает:

– А может, вам просто хочется быть единственным инеповторимым?

– Я и так неповторим, – ответил я. – Даже,кстати, вы тоже неповторимы.

Он уловил иронию, кивнул:

– Я о другом. Не страшитесь, что быстро подрастут молодые,сильные, а вы их вооружите методикой… с которой вас свергнут с первого места?

Я вспомнил свою Главную Книгу, усмехнулся. Уже не свергнут.

– У меня нет методики, – ответил я. – Хотя,разумеется, как у всякого профессионала, есть излюбленные и отточенные приемы.Только полнейшие придурки полагают, что профессии слесаря, инженера, банкираили политика надо учиться, а вот писательство – это от Бога. Как бы ни былталантлив от рождения пианист, но его подолгу учат бренчать на рояле, а потомон еще часами терзает соседей гаммами… То же самое и в профессии писателя. Надоне просто уметь писать буковки, но и знать, как их расставлять, чтобы вызвать учитающего нужное вам воздействие… Словом, с немалым сомнением и большойосторожностью я… принимаю ваше предложение. Но что же я буду читать?

– Курс лекций, – ответил он с преувеличеннойживостью.

– Каких?

Он ответил почти так же уверенно:

– По литературе.

– Ну, знаете ли, – ответил я, – для чтениялекций уже много книг навыпускали, каждый автор пытается казать что-то умное,посмотрите. У вас свои… особености, вот и подгоните под свой профиль.

Он отмахнулся.

– Они будут читать по книгам, которые вы напишете. Нато они и профессора. А вы – творец! Нам повезло, что удалось вас пригласить навстречу. Читайте и говорите им все, что хотите. Вам карт-бланш.

Я осведомился:

– А это не будет выглядеть… э-э… несколько странно?

Они переглянулись, Кричевский широко и с некоторой ехидцейзаулыбался.

– Нисколько. В программу обучения наших… семинаристовхотели еще всобачить и курс археологии. Представляете? Не волнуйтесь, ваш курслекций по литературе как раз втиснется между рукопашным боем и стратегиейтанковой атаки.

Я поежился.

– Ну и соседи… Они ж меня сплющат, как ломоть ветчинына бутерброде!

– Главное, чтобы курсанты переварили, – ответил оннеожиданно серьезно.

Я пожал плечами.

– Я привык объяснять на пальцах. Некоторых этошокирует, но я ведь не вижу, кто умный, а кто дурак?.. Это каждый из васдержится в своем кругу: домохозяйки с домохозяйками, собачники – с собачниками,а мне нужно накрыть выстрелом всех, я ж бью по квадратам, не глядя! Потому всена пальцах, как с идиотами… Чтобы поняли даже те, у кого слюни до полу.

– Отлично! – вырвалось у Кричевского. Похоже, онпочему-то сильно сомневался в моем согласии. Или считал своих коллег как разидиотами, которым надо непременно на пальцах. – Великолепно!

– Но только, – предупредил я, – я непредставляю на утверждение никакие планы лекций, никакие ссылки на авторитеты,никакие методики предшественников.

Кричевский торопливо кивнул.

– Уладим.

– Вам дан карт-бланш?

– Нет, – ответил он, – но зато сказали, чтовас нужно привлечь любой ценой.

Ищенко встретился со мной взглядом и слегка кивнул. Да, мол,любой.

– Кстати, – сказал он неожиданно, – с темиребятами из движения «За Родину!» мы уже уладили. Вас они больше не потревожат,мы им пообещали пару очень знатных генералов в качестве гостей. Вообще-тонеплохое движение. Но вас мы им не отдадим.

Он улыбнулся почти дружески, но мой висок ощутил холодноеприкосновение пистолетного ствола.