покоя! А пока нельзя.

— Не хотел он на покой, ему жить нравилось. Хоть и нежитью.

— Славно ушёл он, — Мара качнула головой безволосой. — Такую силу показал могучую и много живого спас. Помяни его и не зли меня. А то и тебя прихвачу, правда что, вместе с этим котом!

— Кота не отдам.

Глава 31. Кота не отдам

— Алёша, ты что меня злишь? — Мара подсела ближе и схватила Баюнку за шкирку.

— Не отдам, говорю, — я обвил кота свободную лапою.

— А я и спрашивать не буду, заберу, — она потянула Баюна к себе, он завыл, не давался. А сил сопротивляться у него, видать, не было. — Он не жилец уже, Алёша, скоро подохнет, отдай!

— Не отдам, — я перехватил кота покрепче. — Кота не отдам.

— Алёша! — Мара надо мной наклонилась. — Не перечь мне. Эта нежить мурчащая натворила много всякого и вполне уже набегалась по земле. Неприкаянная он нечисть, одинокая, так что ему туда пора давно.

— А что-то он оттуда сбежал. Видать, кот этот умный, и там ему не понравилось. Ты его научила частушкам матерным? Признавайся!

— А что сразу я? Я женщина культурная, — Мара надулась. Щёки впалые заиграли чёрными шрамами. — Не задерживай меня. Отдай кота. Говорю ещё раз. Его никто не держит.

— Я держу, — с усилием я вытащил и вторую лапу из земли. Кажется, не всю, что-то оторвал себе. — Вот руки мои, и они этого кота держат.

— Эх! — Мара приблизила своё лицо к моему. — И сам-то еле тут, а не там, однако держат тебя на этом свете три крепкие нити. И все они тянутся из мира живых.

— Быть не может, — не поверил я. — Кто бы из мира живых держал меня?

— Три нити, Алёша. Две из них в одну крепко закручены, но скоро разойдутся, и одна отдельно идёт.

— Нежить наша?

— Нет, говорю же, из мира живых.

— Видишь кто?

— Вижу. Но тебе не скажу. Если сам не знаешь, стоит ли воздух сотрясать разговорами?

— Мара!

— А кота, смотри-ка, привязал к себе. Другая то нить, от нежити к нежити. Кот тебе служить будет! — Мара удивилась, а потом схватила Баюна за холку, повернула его морду к своему лицу. — Вот же тварь хитрая! Так сильно на этом свете остаться хочешь, что и служить согласился? Ты же кот. У тебя не может быть хозяина!

— Мяу… — проурчал Баюн.

— Нравишься ты ему, Алёша. Не знаю, почему? Может, родственную душу чувствует. Может, умерли похоже как-нибудь. Ну если не издохнет, пусть остаётся, — Мара отпустила кота и собралась уходить.

— Мара, а я? — спросил я.

— Дружину Лешаков покличь, пусть откапывают, — предложила Мара.

— Да они зарубят меня, сражение же закончилось, — предположил я наиболее вероятный исход событий.

— Эх, ну ладно, откопаю тебя, — она снова села рядом. Явно она не торопилась. — Нашёл тоже, с кем про жизнь и смерть разговаривать, Леший… Я же Мара. Я и не умею больше ничего, кроме как убивать да драться, да на тот свет провожать. А ты спрашиваешь — что было бы, если б мы не огнём? Ну поработили бы нас. Заняли бы нашу землю.

— Так лучше чтоб она никому не досталась? Не нам, не им?

— Им она без надобности. Забрали бы всё, что можно забрать, и пошли бы дальше.

— Наверняка не знаешь.

— Знаю что и нам надо где-то жить. Точнее — кому-то надо где-то жить, кому-то где-то быть… Ты и другая нежить живёте здесь, в этом лесу. Сейчас пострадали сильно и земля, и вода, и лес, но ты восстановишь. Я не говорю, что это всё правильно было, но не было другого выбора.

Мара откопала меня, вытащила. Я осмотрел Баюнку. Он не вставал, потому как был без задней лапы. Была отрублена. Я с собой пока не взял кота, оставил полежать на месте. Мы с Марой доковыляли до Горыныча. Кощей в мешке на поясе у Мары болтался. Горыныч в себя пришёл, смотрел тоскливо. Вода чуть-чуть уходила в землю, всё подсыхало.

Я поискал среди сора и грязи поломанного валежника, крупных веток, нашёл бревно разломанное подходящее. Всё это спустили в яму к Змею. Он хвостом упёрся и лапами. Сил тащить его наверх у меня не было. Попробовал действительно созвать дружину. Пару Лешаков откуда-то повылезло, пришли. Ещё подтянулась покалеченная нечисть. Все смотрели потерянно и ждали то ли указаний, то ли одобрения, то ли просто непонятно было, куда податься? Леса ведь нет.

— За мной пойдёте, в мой лес — в тот, что остался! — сказал им. Наверное поняли, я пока не в силах осознать, насколько я могу повелевать этой нечистью. Битва закончилась, а как дальше быть — нам непонятно.

Горяна вытащили. Он встал, пошатываясь.

— Может, обернёшься? — я предложил.

— Нет, это тело сильное. Человеческое не справится с ранениями. Пока повременю. Так дойду до дома. И это… Леший. Зайду сегодня. Никуда не уходи.

— Да куда я денусь?

— Дело важное. Будь дома.

— Если дойду до дома, буду дома.

— Ну бывай. Мара, поклон и спасибо, — он ей поклонился тремя головами и поковылял.

— Дойдёт? — спросил я.

— Этот дойдёт, — Мара покачала головою, смотря Змею в след. — Никогда не видела, чтоб он пешком передвигался. Так чудно! Но крылья перебиты. Видишь, как волочит? Даже сложить не может за спину.

— Эй, Горян! — я его окликнул. — А у тебя источник есть в горах с водою мёртвой?

— Нету! Я б тебе принёс, но нет у самого. Теперь поди нигде нет в округе такой роскоши. Придётся поискать. Ну пока так будем залечивать. У меня из жён тоже должно быть пару лекарок. Что-нибудь придумают!

Я махнул лапой ему, он поковылял дальше. Мара со мною дошла до кота.

Глава 32. Сердце леса

— Я наверное домой сначала. Замочу Кощея в бочке с мёртвой водой. У меня есть немного. Я б поделилась, но мне сейчас важнее. Ты хоть при костях и мясе, а от Кощея из его — ну разве череп. И так — по мелочи.

Из мешка на поясе недовольно заворчали.

— Спи спи, Кощеюшка, скоро будет легче!

Она вздохнула.

— Вот знала же, что так будет… Да даже хуже вышло, чем предполагала! Эх, любите вы подраться! — она побренчала мешочком, будто там не кости, а монеты.

— Дойдёшь?

— Дойду.

Я сгрузил кота себе на плечи. Потихоньку поковылял домой. Мара долго провожала нас с Баюнкой взглядом.

Ступы все сгорели, лететь тоже было не на чем. За мной тихонько потянулась другая нежить. Пойдут в новый