– Знает. – Она улыбнулась. – Но он любит ихнарушать.

– А ты? Ты сама знаешь правила?

– Знаю. Раз ты меня содержишь, я не должна иметь дела сдругими мужчинами. Правильно?

– Правильно, – буркнул он.

Скандал не вытанцовывался. Интересно, почему она его совсемне боится? Ведь за такие фокусы в одну секунду можно лишиться всего – квартиры,ежемесячных выплат на помощь семье. Михаил Владимирович начал злиться. Что онао себе воображает, мелкая потаскушка?

– Значит, так, – начал он. – Реши,пожалуйста, раз и навсегда, кто твой хозяин. Если я – будь любезна извиниться,и впредь чтобы ноги его здесь не было. Встречаться с ним не будешь. Если он –завтра же выметайся из квартиры к чертовой матери, возвращайся в своймногодетный бардак и крутись там как хочешь.

Не хочет оправдываться и врать, мстительно подумал Шоринов,пусть извиняется. Вот тут-то он ей покажет, что такое хозяин и его собака. Онее заставит на коленях ползать, ботинки его целовать. Такое унижение ей устроит– век не забудет и повторения не захочет.

– Ладно, – неожиданно ответила Катя. – Яподумаю, решу и скажу тебе. А пока я думаю и решаю, я могу пожить здесь?

Она улыбнулась весело и снисходительно, как улыбаются детям,когда они пытаются заставить взрослых вести себя по ребячьим правилам. ЭтогоШоринов вынести уже не мог и взорвался.

– Сука! – заорал он. – Дешевая сука! Ты чтосебе позволяешь? Берешь у меня деньги, а сама под моим носом мужиков водишь? Вэтом твоя благодарность?

– Ну что ты распсиховался, Дусик? – невозмутимоответила она. – Коля мне нравится, я нравлюсь ему, он хочет на мнежениться. Между прочим, он сделал мне предложение.

– И что? – внезапно осипшим голосом спросилШоринов. – Ты его приняла?

– Я обещала подумать. Дусик, милый, это же все клучшему. Он женится на мне, я перееду к нему, освобожу тебе квартиру. И тебеуже не нужно будет каждый месяц давать мне деньги. Как говорится, леди сфаэтону – пони легче. Зачем так нервничать?

– А я? – глупо спросил Михаил Владимирович, еще непонимая, что она обвела его вокруг пальца и повернула разговор в совершенноневыгодную для него колею. – А я как же?

– Что – ты? А ты найдешь себе другую, из более благополучнойсемьи, на которую у тебя не будет уходить столько денег. Всем выгодно.

– Какую другую?! – взвился он. – Я не хочудругую! Я тебя нашел, я тебя содержу, плачу твоей семье. Почему я должен тебяотдавать какому-то проходимцу?

– Ах, ты другую не хочешь? – протянула она,недобро улыбаясь. – Тогда терпи, миленький. Если я тебе не нужна – отпустис миром и не скандаль по пустякам. Если нужна – веди себя прилично. Я же неустраиваю истерик по поводу того, что ты ночуешь всегда у себя дома. Мало того,что ты спишь со своей женой, так ты и днем шляешься неизвестно где, я же тебяне караулю и не проверяю, мало ли с какими девками ты время проводишь. Я хотьраз заикнулась об этом? Я свое место, миленький, очень хорошо знаю. И ты своезнай. Не хочешь другую – бери что дают.

– Мерзавка, – обессиленно простонал он.

Ну как она его подловила, а? Хитра, сучка. Не признаватьсяже ей, в самом деле, что у него уже давно проблемы с сексом, что лет пять назадон уже решил было, что превратился в полного импотента, и только рядом с нейожил. Дома ночует! Приличия он соблюдает, а с женой не спит уже много лет. Норазве можно Кате об этом говорить? Здоровый мужчина должен исполнять свойсупружеский долг как минимум до шестидесяти пяти лет, а то и до семидесяти,совершенно независимо от того, влюблен он в жену или нет. Правила есть правила,их надо соблюдать. Если не можешь заставить себя удовлетворить жену, значит,слабак, импотент. Или дурак, что не лучше. Другую! Где ее взять-то, другую,чтобы все исправно стояло при взгляде на нее? И потом, есть еще один щекотливыймомент. Катя обходится ему дешевле, чем обойдется любая другая содержанка. Нусколько он на нее тратит? Штуку дает каждый месяц на хозяйство, на продукты,покупки там всякие, еще на штуку примерно делает ей подарки, покупает белье,одежду. И две штуки – на семью. Итого четыре тысячи долларов в месяц. Где затакие деньги найти молодую сексуальную телку, чтобы дома сидела и компанийникаких не водила? Обыщешься. Нынешние девахи к домашней жизни вкуса не имеют, ихв ночные клубы водить надо, в рестораны, на курорты дорогие возить. Но хужевсего то, что они совершенно не переносят спокойного одинокого затворничества.Посели такую в отдельную квартиру – завтра же там начнут собираться всякиеобкуренные шизики и прочая мразь. А послезавтра, узнав поподробнее пробогатенького любовника, еще и наезжать примутся, хлопот не оберешься. Нет,Катерина – сокровище, таких поискать. Нельзя с ней расставаться. Тогда что жеостается? Дать ей волю, пусть трахается с Саприным? Знать и терпеть? Ну уж нет.Расчет – расчетом, но и самолюбие иметь надо.

– Чтоб в последний раз, – угрожающе произнесон. – И перестань валять дурака.

Катя ничего не ответила, и скандал сам собой умер,практически не родившись. Кофе они допивали в молчании. Катя унесла посуду накухню, но в комнату после этого не вернулась. Михаил Владимирович посмотрел начасы – прошло сорок минут, звонить дядюшке еще рано. Чего она там застряла?Обиделась? Характер показывает?

Он вышел из комнаты и заглянул на кухню. Катя, повязавпередник поверх спортивного костюма, резала овощи. На плите в большой кастрюлечто-то варилось.

– Чем занимаешься? – примирительно спросилШоринов.

– Варю борщ для хозяина, – ответила она, необорачиваясь.

– Ладно, прекрати. Знаешь ведь, что виновата. Нечегокоготки выпускать.

– Как хозяин прикажет.

– Тьфу, дура! – беззлобно плюнул он и вернулся вкомнату.

Время тянулось долго, он включил телевизор, бессмысленнымиглазами потаращился на какой-то боевик, витая мыслями где-то далеко. Егобеспокоила ситуация с Тамарой. Тамару нашла и привела Ольга Решина, ручалась занее, говорила, что девица без принципов, жадная до денег и неглупая. Ну и гдетеперь эта «без принципов»? Кто ее еще ищет? Зачем? Может, за ней криминалкакой-то числится? Все равно нельзя, чтобы ее нашли посторонние, будь то ментыили кто другой. Потому что если за Тамарой грешок, то она, чтобы откупиться,может про Шоринова рассказать и про всю операцию с архивом. Когда себя спасатьнадо, еще и не то расскажешь.

Наконец минутная стрелка завершила полный круг поциферблату, и Михаил Владимирович снова позвонил родственнику.

* * *

С появлением архива профессора Лебедева дела у доктораБороданкова пошли веселее, но, конечно, не до такой степени, чтобы враз всеполучилось. Собственный архив – это не научный отчет, из которого виден весьход научного поиска, результаты экспериментов и итоговый результат. АрхивЛебедева представлял собой рабочие записи, черновики, наброски. Уже послепервого просмотра этих бумаг Александр Иннокентьевич понял, в чем была егопринципиальная ошибка и в каком направлении шел сам Лебедев. Но от генеральногонаправления до нового бальзама путь был неблизким и не сказать чтобы уж оченьгладким. Бороданков с энтузиазмом принялся за дело, но пока что в отделении унего лежали три человека и все они чувствовали себя с каждым днем все хуже ихуже. Талантливый программист Герман Мискарьянц умер, певец Гирько тоже умер,вчера в анатомичку отправили тело художницы, готовившей иллюстрации к детскойэнциклопедии. Правда, некоторый сдвиг все-таки наметился, во всяком случае унынешних пациентов ухудшение состояния шло не так резко. Но все равно до победыбыло далеко…