Он опустился на колени, нагнул голову и заглянул под диван.Так и есть, листочек какой-то белеет. Николай лег на пол, вытянул руку и досталего. Почерк Тамары он узнал сразу, видел, как она заполняла таможенныедекларации, и запомнил ее манеру писать цифры. Что же это за телефончик здесьзаписан? Ай-яй-яй, Тамарочка, бросила листочек на столе, а его сквозняком сдулопод диван. Все-таки хозяин квартиры – нормальный мужик, под диваном полпротирает не каждый день. Николай не стал рисковать, переписал номер в свойблокнот, а листок забросил обратно. Мало ли как бывает, может, хозяин видел,что листочек под диван улетел, да нагибаться поленился, но помнит, что он тамдолжен валяться. Незачем ему знать, что в квартире побывали посторонние.

Довольный находкой, Николай Саприн тихонько вышел изквартиры, спустился по лестнице и отправился домой.

* * *

Ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить, комупринадлежит телефон, записанный на листке. Уже к вечеру Саприн знал, что ТамараКоченова заключила контракт с фирмой «Интернефть» и уехала в Среднюю Азию. Нувсе, осталось совсем немного, дело сдвинулось.

Поздно вечером позвонила сестра.

– Как дела у тебя, Колюша? – ласково спросила она,но Николай понимал, что спрашивает она в основном не про его дела, а про свои.

– Хорошо, – бодро ответил он. – Завтра улетаюв командировку, вернусь примерно через недельку и сразу отправлю тебе деньги.Не волнуйся, Иришка, все будет в порядке.

– Дай-то бог! – вздохнула она. – Ребеночекуже вовсю вертится, ножками стучит, а я все уговариваю его, чтобы подождал.Дядя Коля, говорю, еще денег не прислал, так что не торопись.

Николай рассмеялся. От разговоров о будущем племяннике унего на душе становилось теплее. Если бы можно было так устроить, чтобы житьрядом с семьей сестры, нянчить малыша, по вечерам вести с Леонидом неспешныемужские беседы, пока женщины хлопочут на кухне или щебечут о своих делах.Женщины? Ну конечно, а как же иначе. Ирочка и его, Николая, жена. Нет, не та,на которой он был когда-то женат, а другая. Катя. Катюша. Вырвать ее из лапШоринова, сделать своей женой. Пусть она родит ему двоих детей. Нет, лучшетроих. Нет, надо подождать, пусть отдохнет немного, она же рассказывала, чтовсю жизнь только и делала, что нянчилась с младшими братьями и сестрами…

Николай зло усмехнулся своим мыслям, но тут же понял, чтобезумно хочет увидеть Катю. Наплевать на Шоринова, этого плешивого Дусика, онхочет ее видеть. Саприн решительно подошел к телефону и набрал ее номер.

– Коленька! – обрадовалась Катя. – Что же выне звоните? Я волнуюсь, как вы себя чувствуете, вы же были больны, а вы пропали– и ни ответа, ни привета. Разве так можно?

– Я думал, Михаил Владимирович вам сказал, что все впорядке. Он-то знает, что я жив-здоров. А вы правда беспокоились?

– Правда. Почему вы не позвонили мне?

– Я боялся, что вы рассердитесь.

– Почему? Почему я должна сердиться?

– А вдруг в это время вы были бы с Шориновым? Пришлосьбы объясняться.

– Да? – В ее голосе прозвучало явноенедоумение. – Я об этом как-то не подумала. Знаете, Дусик бывает здесь некаждый день, далеко не каждый. И потом, вы могли бы сказать, что звоните ему.

– Катя, а можно я сейчас приеду? – неожиданноспросил Саприн.

– Сейчас? – растерялась она. – Но ведь ужепочти ночь.

– Именно поэтому. Катя, мне нужно вас увидеть. Вы дажене представляете себе, как мне нужно вас увидеть. Можно?

– Хорошо, приезжайте.

Николай мог бы дать голову на отсечение, что она улыбается.

Он мгновенно влез под душ, вымыл голову, побрился, достал изшкафа чистую сорочку, пристально оглядел себя в зеркале. Годится.

По дороге он несколько раз останавливал машину возле станцийметро, спускался в подземный переход, в надежде найти хоть одногоприпозднившегося цветочника, но тут ему не повезло – переходы были пустынны.Тогда он сделал небольшой крюк и подъехал к ночному клубу. Так и есть, цветовздесь море. Николай купил огромную охапку разноцветных хризантем – голубых,розовых, фиолетовых, зеленых, желтых, белых. Можно было взять и розы, здесьбыли и те, что подешевле, в маленьких букетиках, и совершенно роскошные, натолстых длинных стеблях и немыслимо дорогие. Но он розы не любил. Они казались емупретенциозными и вычурными и почему-то ассоциировались с матерью.

Поднимаясь в лифте, он подумал, что давно уже, с юношескихвремен, не волновался так перед встречей с женщиной. Он даже постоял несколькосекунд перед дверью, прежде чем нажать на кнопку звонка. И наконец позвонил.

Дверь распахнулась, и первое, что он увидел, были Катинысияющие глаза. Пожалуй, это было и последним, потому что в течение следующегочаса Николай не видел уже ничего. Он закрыл глаза и наслаждался тем, что любилмолодую женщину, на которой вдруг страстно захотел жениться. Придя в себя, онстрашно удивился, что, оказывается, они лежат на огромной кровати раздетые, апо полу вокруг разбросаны разноцветные хризантемы. Как он попал сюда из прихожей,когда успел раздеться – он не помнил.

Катя лежала на боку, повернувшись к нему лицом, и тихоулыбалась. Только сейчас Николай разглядел, что лицо ее было чисто умытым, безмакияжа, хотя раньше, когда он приходил сюда, она всегда была тщательно накрашена.Значит, она с самого начала знала, зачем он приедет и чем все закончится.Знала, но разрешила ему приехать и открыла дверь с сияющими глазами. Такогоощущения полного, всеобъемлющего счастья он никогда не испытывал.

– Ты могла бы уйти от своего Шоринова? – спросилон, нежно поглаживая ее плечо.

– Могла бы, если бы было куда, – легко ответилаКатя. – А куда уходить? Эту квартиру купил Дусик, и, если я его брошу, яздесь не останусь.

– Думаешь, выгонит?

– Я здесь не останусь. – Она сделала ударение напервом слове. – Я. Понимаешь? Это было бы нечестно. И потом, на нас сотцом мама и пятеро младших. Папа, конечно, изо всех сил старается,заколачивает бабки где только может, но он ведь не коммерсант, он этого совсемне умеет. Квартиры ремонтирует, дачи строит. Мне его жалко. А Дусик дает мнеденьги на семью. Понимаешь? Не я клянчу и тайком их прикармливаю, а он самкаждый месяц дает, мы так с самого начала договорились. Баш на баш.

– Интересно, на каких условиях? Его баш – квартира иденьги на семью. А твой в чем состоит, кроме того, что ты с ним спишь?

– Именно в этом. Я с ним только сплю. Его условие –никаких разговоров о разводе и тем более о собственных детях. Ему нужно гнездо,норка, куда можно забраться, расслабиться в тишине и покое, помолчать, побытьсамим собой. Ну и потрахаться, конечно, если в охотку. А если нет – то и нет, ябез претензий. Меня не нужно выводить в свет, возить на курорты на Средиземноеморе или на Атлантику. Мне можно не звонить по три-четыре дня, я не обижаюсь.Зато ко мне можно привести серьезных людей, я ведь отличная кухарка, обслужу нехуже, чем в ресторане.