Ника стал бывать в их доме довольно часто. В отсутствие Машион развлекал Лешку, брал его с собой в квартиры, над которыми работал какдизайнер, водил по музеям, в гости к известным людям: певцам, танцорам,художникам. Те были гомосексуалистами, хотя выглядели почти все стопроцентнымимужиками. А Лешка всегда думал, что геи, все, как один, двойники БорисаМоисеева.

Однажды, сидя вечером в гостиной, Ника вдруг признался ему…в любви. Лешка врезал ему в челюсть и спустил с лестницы. Неделю он неразговаривал с ним, даже не смотрел в его сторону. Потом, поостыв, позволилсебя навещать, но взял с Ники клятву не повторять больше таких фокусов.

Стали дружить дальше. Лешка привязался к своему другу,скучал по нему, все больше тяготился обществом навязчивой Маши и неотесанногоКоляна. Он уже жалел, что так грубо обошелся с Никой, и, кажется, мечтал о том,чтобы тот не сдержал клятву.

А однажды утром он понял, что полюбил. Хотя мысль о сексе смужчиной была ему по-прежнему противна, он уже не был столь категоричен и несчитал любовь к представителю своего пола чем-то постыдным. В то утро Лешкасобрал чемоданы и ушел жить к Нике. «Только ты меня не торопи», – попросилон с порога. Ника улыбнулся и понимающе кивнул.

– Я приврал маленько, – пояснил сейчас Лешкасестре, – пока мы только спим в одной кровати, между нами ничего не было,кроме невинных ласк. Я, конечно, мог бы себя пересилить – с Машуней жесмог! – но не хочу, а Ника меня не торопит. Все должно идти естественно.

– А может, ты только внушил себе, что мужчины тебебольше по вкусу?

– Я не гей, если ты это хотела от меня услышать.

– Ну, слава богу! Ты – бисексуал, что сейчас модно.

– Нет. Единственный мужчина, с которым я свяжу своюжизнь, – Ника. Других для меня не существует. Женщин же я по-прежнемулюблю. Нет, женщин я не люблю, а хочу. Или нет… Ну, красотку задастую уж точнохочу…

– Запутался ты, братец.

– Наверное. – Лешка грустно вздохнул. – Недумал, знаешь ли, что со мной такое случится. Всю жизнь за юбками бегал, авлюбился… в штаны.

Вернулся Ника. Улыбающийся, восторженный. Ирка заметила, какнежно он посмотрел на ее брата. А, пусть себе живут! Может, Лешке на пользупойдет, все лучше, чем женитьба на танке в чехле из чернобурки…

Шел снег. Он кружил в свете фонарей, падал на грязныйтротуар, поблескивал на рекламных щитах. Ирка шла к станции метро, закрываялицо от ветра. Она устала и хотела поскорее очутиться в кровати. Работа еевымотала, хоть и прошло после отпуска не больше месяца, – Алан достал. Тоему то подай, то это. Совсем озверел начальничек!

Скорее всего, Любаша ему всю плешь проела, вот он исрывается на подчиненных. Особенно Ирке доставалось, будто он отыгрывался наней за ее правоту. Дело было в том, что Люба пробы не прошла, у нее неоказалось ни капли таланта, даже режиссерские подсказки не помогали. Русалкабольше походила на стройную бегемотиху – все делала неуклюже и невпопад. Купришлось согласиться с тем, что снимать ее нельзя. Любаша устроила сцену прямов павильоне, после чего убежала. С той поры Алан был похож на грозовую тучу.

Мимо Ирки на тихой скорости проплыл белый «Линкольн». Везетже людям! Сама она предпочла бы «Мустанг», но и такая машина ее бы устроила.Как будто прочитав ее мысли, тот, кто сидел за рулем, притормозил. Автомобильостановился. Дверка приоткрылась, из салона показалась знакомая голова стщательно уложенными волосами.

– Игорь? – Ирка остановилась.

– Я это, я. Садись давай.

Она не заставила себя уговаривать и с удовольствием нырнулав теплый салон.

– Какими судьбами? Инспектировал свои владения?

– Нет, я тебя искал.

– Вспомнил, что я приношу тебе удачу?

Ирка присмотрелась к Себровскому. Тот не изменился, развеосунулся немного, но теперь она не находила его красивым. Глаза тусклые, губытонкие, уши оттопыренные… Одет, конечно, с иголочки, но в Москве таких пижоновполным-полно. Как она могла когда-то им увлечься?

– Я за помощью к тебе. – Себровский достал изкейса плоский сверток и спросил: – Ты могла бы подержать его у себя?

– А что это?

– Компакт-диск. Здесь компромат на многих политиков, втом числе на кое-кого из министров. Номера счетов в швейцарских банках, скрытаясъемка их переговоров с бандитами, документы, подтверждающие их причастность кторговле оружием. Здесь «бомба».

– И ты отдаешь ее мне? Но зачем?

– Сохрани, пожалуйста, диск.

– Меня не убьют из-за него?

– О его существовании никто не знает.

– Я что-то не поняла…

– Меня хотят убрать. Сначала они вздумали меняпосадить, но у меня депутатская неприкосновенность. И теперь они решили от меняизбавиться другим способом – на меня было совершено покушение.

– Я ничего не слышала.

– Я не дал информации просочиться. В меня стреляли,помог только счастливый случай – я поскользнулся и упал, пуля прошла выше. Темже вечером я связался с одним из тех, кто, по моему мнению, затеял охоту наменя, и предупредил, что разослал пять СД-дисков с компроматом на пятьтелекомпаний, а еще пять хранятся в редакциях газет, и в случае моей смерти онибудут раскодированы. Кажется, это их остановило, но уничтожить диски пытались,пытаются и сейчас. О существовании одиннадцатой копии они не догадываются. Я имо ней не сказал и не скажу. Информацию ты запустишь в Интернет сразу, кактолько узнаешь о моей смерти, она не зашифрована. Этот диск не страховка – онорудие мести.

– Игорь, ты мне настолько доверяешь?

– Доверяю, – твердо ответил он. – А если яошибся в тебе, то… то так мне и надо.

– А тебе меня не жалко? Вдруг они все же узнают обомне?

– Не узнают.

– Я под пыткой все скажу, – предупредила Ирка, апотом мрачно добавила: – И меня все равно убьют!

– Не говори глупостей, Ира! Ты совершенно внеопасности, к тому же все продлится не больше месяца. После я заберу диск у тебяи спрячу за границей, там надежнее.

– Вот и спрячь!

– Я отблагодарю тебя по-царски.

– Ага, если выживешь. А если умрешь?

– Я оставлю указания своему адвокату. Сколько бы тыхотела получить за услугу? Десяти тысяч будет достаточно?

– Да не нужны мне твои деньги!

– Хорошо, я сделаю все, что ты попросишь. В разумныхпределах, конечно.

– Игорь, почему все же ты обратился ко мне?

– Я никому не доверяю. Даже друзьям. – ГолосСебровского стал тусклым, а лицо как-то сразу сделалось уставшим. – Ты,по-моему, человек честный, к тому же у тебя недостаточно связей и смелости,чтобы воспользоваться информацией, записанной на диске, для собственной выгоды.