никогда не будет жертвовать обездоленным. В результате из-за действий одного мерзавца, пострадают десятки реальных нуждающихся.

Те, кто разместился лагерем под стенами Фритауна и не убрался прочь при нашем появлении, выглядят взъерошенными, будто воробьи под дождём. Сопряжение никого не щадит, но этим вот досталось особенно сильно.

И где-то среди них затаилась тварь, которая только и ждёт момента, чтобы нанести удар.

Медленно обвожу взглядом напряжённую толпу, пока Койот пытается их успокоить. Концентрируюсь, призывая на помощь свои способности. Эмпатическая проницательность уже во всю работает, сортируя эмоции этих людей, как карты в колоде.

Волны надежды, предвкушения, страха, отчаяния, безнадёжности накатывают на меня, грозясь смести и поглотить. Стискиваю зубы, удерживая контроль. Сейчас главное — не захлебнуться во всей этой тоске, иначе толку от меня будет, как от козла молока.

Медленно, один за другим, просеиваю через себя каждого человека. Беру в фокус, вслушиваюсь в сердце, всматриваюсь в лицо. Пытаюсь уловить фальшь, неискренность. Жажду крови, тщательно скрытую за маской смирения.

С каждой минутой напряжение растёт. Краем глаза замечаю, как Тай и Гидеон переглядываются, готовые драться, если того потребует ситуация.

И в этот момент я её вижу. Женщина в сером платке, низко надвинутом на лоб. Стоит чуть в стороне, сгорбившись и обхватив себя руками. Вроде бы ничем не выделяется, но мои чувства уже тянутся к ней, почуяв неладное.

Подхожу ближе, всматриваюсь в смуглое лицо, частично скрытое падающей на глаза чёлкой. Ответный взгляд незнакомки колючий и острый, словно бритва. За показной уязвимостью — свернувшаяся в клубок змея, готовая ужалить в любой момент.

Мигель еле заметно кивает.

Хмыкаю про себя. Ну здравствуй, красавица. Вот мы и встретились.

— Эй, подруга, — окликаю её, стараясь, чтобы голос звучал дружелюбно. — Что-то ты неважно выглядишь. Нужна помощь?

Женщина вздрагивает и прижимает руки к груди. В глазах на миг мелькает затравленный ужас, но тут же сменяется застывшей решимостью. Готова, значит, принять бой, даже если эта схватка станет для неё последней.

— Нет, спасибо, — цедит она сквозь зубы. — Все хорошо. Я в порядке.

Её слова режут слух фальшивыми нотами. Эмпатическая проницательность вовсю трезвонит, захлёбываясь от лжи, но я не спешу. Наклоняюсь чуть ближе, заглядывая незнакомке в глаза.

— Слушай, — проникновенно говорю, как бы невзначай касаясь её запястья. — Тут такое дело. Понимаешь, завелись у нас вредители. Так и шныряют повсюду, гады. Людей запугали, покоя никому нет. Ты, часом, не встречала таких?

Струны сердца тут же отзываются дрожью. Бинго. Вижу, как расширяются зрачки женщины. Как бешено начинает пульсировать венка на виске. Страх, отвращение, жажда насилия — все смешалось в её душе в гремучий коктейль.

— Н-нет, — выдавливает она, пытаясь отдёрнуть руку. — Не знаю, о чем вы.

Качаю головой и цокаю языком.

— Как давно ты на них работаешь? — чеканю, глядя ей в глаза. — Ну же, не молчи.

— Да пошёл ты! — шипит она, сверкая глазами. И плюёт мне в лицо.

Увернувшись, говорю:

— Тай, будь добр, обыщи её палатку. Мигель, проводи его.

Тут её прорывает. Вся маска покорности слетает, будто сдёрнутая ветром. Женщина кидается на меня, яростно царапаясь и вопя что-то невразумительное. Пытается боднуть лбом, достать коленом в пах. Ну прямо дикая кошка, ей-богу.

Перехватываю её руки, заламывая за спину. Не слишком церемонясь, опрокидываю на землю лицом в снег. Коленом надавливаю между лопаток, вырывая сдавленный хрип.

Представитель Самума дёргается, но прежде, чем она успевает что-то предпринять, я кладу ладонь ей на затылок.

Ментальная реконструкция активируется мгновенно. Меня затягивает в водоворот чужого сознания, в самую гущу мрака. Вижу оплетающие разум женщины ядовитые нити, мерцающую паутину чужой воли. Дотрагиваюсь до одной такой мыслеформы — и едва не отдёргиваю руку. Жжётся, сука.

Стиснув зубы, погружаюсь глубже. Упрямо, один за другим, разрываю удерживающие конструкты. Это больно, муторно и выматывает просто зверски, но я не отступаю. В конце концов, не впервой.

Спустя, кажется, целую вечность, последняя нить лопается. Женщина вскрикивает и обмякает в моих руках. Тяжело дыша, встаю и вытираю лицо тыльной стороной запястья. Башка чугунная, но оно того стоило. Достал-таки эту дрянь.

— Ну же, очнись, — тормошу бывшую пленницу за плечи. — Давай, соберись.

Медленно, будто нехотя, она открывает глаза. Перевернувшись на спину, смотрит на меня растерянно, почти испуганно. Узнавание приходит не сразу.

— Ч-что… что со мной было? — хрипит она, силясь подняться.

Помогаю ей встать, аккуратно протянув ладонь.

— Долгая история, — вздыхаю устало. — Потом расскажу. Главное, что ты больше не подчиняешься чужой воле.

— Я… Мы должны были… взорвать Фритаун, — с ужасом шепчет женщина, зябко обхватывая себя руками. — О, боже! Что я наделала⁈

— Эй, спокойно! — легонько встряхиваю её, заставляя сосредоточиться на мне. — Твоей вины здесь нет. Псионика такое дерьмо, что противостоять ему почти невозможно.

Она судорожно кивает, постепенно приходя в себя. Вижу, как расправляются её плечи, разглаживается морщинка меж бровей. Так гораздо лучше.

— Как тебя зовут? — интересуюсь.

— Гузель, — отзывается она, отряхивая одежду.

— Будем знакомы, Гузель, — киваю в ответ. — Меня ты, думаю, знаешь. Защитник, освободитель и прочая хрень по списку.

Она невольно улыбается краешком губ. И тут же мрачнеет снова, о чем-то вспомнив:

— Если бы ты знал, что мы задумали… От одной мысли мороз по коже. Столько невинных жизней могло оборваться.

— Вот поэтому ты сейчас мне всё и расскажешь, — серьёзно произношу я. — Любую мелочь, любую деталь. Имена, явки, пароли — всё, что помнишь. Надо подготовиться, если твои бывшие друзья вознамерятся повторить трюк. И особо поведай мне о Старейшине. Кто такой, чем знаменит, и прочее.

Собеседница решительно кивает:

— Я сделаю все, что в моих силах. Это меньшее, чем могу искупить… То, что я совершила. Пусть и не по своей воле.

— Вот и славно, — одобрительно киваю я. — Значит так, для начала — вас четверо было?

Она задумчиво хмурится, напрягая память:

— Да. Мы должны были попасть внутрь города и по возможности внедриться в твой клан. При неудаче, постараться причинить максимальный вред городу.

— Уже что-то. Дальше?

— Кажется, Старейшина собирался послать вторую группу. Если первая потерпит неудачу. Но подробностей не знаю — я была лишь пешкой в этой игре.

— Ну ещё бы, — фыркаю я. — Не поделился ведь с тобой, зараза, сокровенными планами. Кто он вообще такой?