— Хорошо, — спросил Селлерс, — ответь начистоту, а было ливообще дорожное происшествие?

— Было ли дорожное происшествие? — машинально повторила она.— Что вы хотите этим сказать? Конечно же, было.

— Именно это я и хочу знать, — заявил Селлерс. — Врезался лиХолгейт в твою машину или же все это было маскировкой?

— Что значит маскировкой?

— Имеются свидетельства, — начал Селлерс, — что Холгейт влипв дорожную аварию и скрылся с места происшествия, помяв при этом передокмашины, что вы с Холгейтом состряпали версию, будто он стукнул твою машину, итем самым ты помогла ему выкарабкаться и в свою очередь смогла предъявитьстраховой компании требование о…

— О чем, в конце концов, речь? Все произошло, как яговорила. И я не стала бы обманывать никакую страховую компанию. Я в жизни невстречала мистера Холгейта, пока он не врезался в задний бампер моегоавтомобиля, и мы не обменялись данными из водительских удостоверений.

Селлерс задумчиво поглядел на меня:

— У тебя есть вопросы, Кроха?

Я спросил:

— Мисс Дешлер, кто составлял заявление, которое выпредъявили страховой компании?

Она окинула меня с ног до головы долгим взглядом ипеременила тон.

— Это, — парировала она, — не имеет никакого отношения ни кдорожному происшествию, ни к чему-либо еще. Не ваше дело, мистер Лэм!

— Позвольте задать еще один вопрос, — сказал я. — Доводилосьли вам раньше попадать в аварии?

Вивиан разгневанно обернулась к Фрэнку Селлерсу:

— Я вовсе не обязана сидеть здесь и терпеть подобного родадопросы. В конце концов вы распутываете дело об убийстве. Пускай я побывала втысяче дорожных происшествий, какое это имеет значение?

— Он просто спрашивал, — успокоил ее Селлерс.

— Ну а я просто отвечаю, — отрубила она. — Какое ему дело? Атеперь, джентльмены, я не собираюсь сидеть тут с вами полуголой и обмениватьсяс вами любезностями.

Мне пора переодеваться к вечеру. У меня был трудный день, ая хочу выглядеть не худшим образом.

— Мы тебя ни в чем не обвиняем. Но если играть в прятки прирасследовании дела об убийстве, можно здорово влипнуть, — предупредил Селлерс.— Хочу спросить, обращалась ли ты с какой-нибудь целью в детективное агентство?

— Нет, Бог с вами.

— Скажем, чтобы проследить за Ламонтом Хоули, представителемкомпании «Консолидейтед интериншуранс»?

— Сказала же, нет! Нет, нет и нет! Десять тысяч раз нет! Необращалась я ни в какое детективное агентство — и точка. А теперь, друзья,будьте любезны, убирайтесь отсюда!

Зазвонил телефон.

Она направилась к аппарату, не заботясь о распахнувшемсяпеньюаре, под которым были лишь бюстгальтер и трусики.

Селлерс оглядел ее, посмотрел на меня и спросил:

— Хочешь порасспрашивать еще?

— Конечно, — ответил я. — Мы лишь чуть поскребли поповерхности. Думаешь, сразу расколется и заявит, что, дескать, признаюсь, чтозадумала обмануть страховую компанию и что это привело к убийству? Неужели тебетак просто удается добывать признания?

— Во всей этой истории, по-моему, очень мало правды. Ненравится мне это. Все держится на зыбком песке.

— Сержант Селлерс, это звонят вам! — крикнула Вивиан. —Какой-то капитан Эндовер из дорожной полиции. Утверждает, что ему нужнонемедленно переговорить с вами по очень важному делу.

Селлерс подошел к телефону, взял трубку, перебросил сигару вдругой угол рта.

— Да. Селлерс у телефона… Черт возьми! — Помолчав с минуту,добавил: — Что за чертовщина!

На том конце линии продолжали говорить.

Вивиан Дешлер принялась разглядывать меня, улыбнулась ивдруг сказала:

— Дональд, надеюсь, у тебя все будет в порядке.

Она вертелась на стуле, пеньюар каждый раз соскальзывал,обнажая ногу. Она с напускной скромностью поправляла его.

— Я тебе сочувствую. Если чем могу помочь… на суде…

Сержант Селлерс швырнул трубку:

— О'кей, Кроха, пошли.

— Я бы хотел закончить…

— Пошли! — Повернувшись к Вивиан Дешлер, Селлерс откланялся:— Я ужасно извиняюсь, мисс Дешлер, за непрошеное вторжение. Но дело безотлагательноеи требует тщательной проверки… а времени в обрез, сами понимаете…

— Все нормально, сержант! — успокоила его она. — Я была радавас видеть. Если зайдете как-нибудь в другой раз и не застанете меня врасплох,постараюсь угостить.

— У меня еще пара вопросов и… — продолжал я упорствовать.

Сержант Селлерс схватил меня за руку и буквально вытолкал изквартиры.

Вивиан, улыбнувшись на прощание, закрыла за нами дверь.

— Черт бы побрал тебя и твои версии, — проворчал он.

— В чем дело? — поинтересовался я.

— Говорил я тебе про усы? — все больше распаляясь, спросилСеллерс. — Черт побери, если бы у меня были усы, я бы, прежде чем сесть вавтомобиль, сбрил их к чертовой матери! Открамсал бы перочинным ножиком!

Не стал бы ждать, пока сбреют в парикмахерской.

— Какая муха тебя укусила?

— Ошибка в опознании.

— Чья?

— Той женщины, Трои.

— Как так?

— Эндовер говорил, что негласно разрабатывает еще однуверсию. Помнишь? Он сказал, что не хотел до поры до времени вылезать с ней,чтобы не испортить дело, но после того как миссис Трои опознала виновникапроисшествия, он решил пойти ва-банк, чем бы это ни кончилось. И что тыдумаешь?

— Ничего я не думаю, — обиженно изрек я.

Умник!

— Так вот, — сообщил Селлерс, — для твоего сведения, Кроха,машину, которая сбила насмерть двоих, вел вовсе не Картер Холгейт. За рулембольшого «бьюика» последней модели был некто, по имени Суонтон, как следуетподнабравшийся на вечеринке. Его автомобиль не очень сильно пострадал, и онрешил, что все будет шито-крыто, если ему удастся залечь на дно. Но когда мыпровели опознание тела Холгейта, Эндовер вспомнил про него и подумал, что сэтим малым следует все же побеседовать и выложить карты на стол.

— И что?

— А вот что, — продолжал Селлерс. — Малый раскололся. Егодавно грызла совесть, и не успел Эндовер открыть рот, как он сломался и сделалдобровольное признание, а потом стал заламывать руки, каяться, говорить, чтопожалел свою семью, что не представляет, как такое могло случиться, что этосовсем на него не похоже, что он не осознавал, насколько был пьян, что неподумал, что… и остальное в том же духе.