Маша очень любила своих родителей, но никогда не моглапоговорить с ними о чем-то серьезном и важном. Мама с папой не умели спокойнослушать. Они сразу пытались решить все за нее, как бы без нее. Однажды онапожаловалась дедушке:

— Родители относятся ко мне так, будто я дебилка какая-то,тварь бессловесная!

— Они просто очень любят тебя и глупеют от любви, —улыбнулся в ответ дедушка.

— Неужели от любви глупеют? — грустно спросила Маша.

— Иногда даже сходят с ума…

Сейчас ей снилось, будто она стоит рядом с дедушкой Митей набалконе какого-то высокого чужого дома, на самом последнем этаже. Они стоят исмотрят вниз, в маленький заснеженный двор, освещенный одним фонарем. Шаркаетлопатой, сгребает снег одинокий дворник. Его черная фигурка кажется совсемкрошечной с такой большой высоты. Даже во сне Маша удивилась, почему им сдедушкой не холодно стоять зимней ночью на балконе.

— Дедушка, я не схожу с ума? — спросила она.

— Нет, Машенька. У тебя все хорошо. Ты не бойся. Так бываеттолько очень редко, один раз в жизни, и не со всеми. Ты просто очень счастлива,и тебе это кажется странным.

Дворник шаркал своей лопатой все громче, дедушку совсемплохо слышно. Маше почудилось, что в комнате за балконной дверью мелькнул зыбкийогонек, и дедушка исчез, растворился в темноте неизвестной комнаты. Маша хотеласпросить его о чем-то еще, но тут же стала сниться какая-то ерунда — заросшийсеребряной тиной пруд на даче, дикая малина вдоль синего облезлого забора,яркие влажные незабудки, примятые велосипедным колесом, и оранжевый бокбольшого мяча, утонувшего в зарослях крапивы.

Год назад, когда дедушка Митя умер, Маша почувствовалакакую-то глухую, ватную пустоту внутри. Ее жизнь протекала полно и интересно,она училась в замечательном театральном училище, имела много Друзей, каждыйдень заполнялся событиями до отказа, и родители, слава богу, живы и здоровы, нолипкая пустота наваливалась ночами и не давала дышать.

Старость щадила дедушку Митю. Он был красивым, опрятнымстариком, только очень рассеянным. Впрочем, таким он оставался всю жизнь. Обэтом ходили семейные анекдоты, которые Маша не любила слушать.

Однажды она заболела тяжелым гриппом, с высокой температуройи надрывным кашлем. Дедушка отправился на рынок. Он уже редко выходил из дома,но рынок находился совсем близко, в двух кварталах. Вернулся он через час,довольный и сияющий.

— Машенька! Я достал тебе грейпфруты! — радостно сообщил он.

Грейпфруты в Москве продавались на каждом углу, но дедушкадавно не ходил по магазинам, и в памяти у него осталось то время, когда фруктыдоставались сложно, особенно такие экзотические.

— Очень любезный продавец, — счастливо улыбался дедушка, — яспросил у него, где можно купить грейпфруты, объяснил, что у меня больнавнучка, и вот он продал мне самые крупные. Они должны быть красными внутри. Этоочень вкусный сорт.

Он бережно вытащил из бумажного пакета две большиетемно-зеленые редьки…

Через три месяца дедушки не стало. Он часто снился Маше, икаждый раз она просыпалась в слезах. А сейчас впервые не проснулась и незаплакала.

…Вадим ехал в «газике» по темной горной дороге. Он думал отом, что, подкинув чеченцу идею, будто кассету мог вытащить сам Иванов, онвыигрывает для себя дня два. Этого времени должно хватить, чтобы связаться снеизвестным полковником Константиновым которым так интересуется Ахмеджанов, чтодаже его, доктора, просил навести справки.

Ахмеджанов интересуется полковником, значит, полковникскорее всего приехал сюда по его бандитскую душу. Следовательно, именно этомуКонстантинову и надо отдать кассету.

Иванова они начнут проверять осторожно и тщательно — все-такив него вложено много денег. Что ж, пусть хорошенько потрясут комсомольскуюсволочь, пусть перестанут ему верить. Этого времени должно хватить. Он свяжетсяс полковником именно через главного врача санатория. Можно последовать добромусовету чеченца и выстроить разговор так, чтобы «к слову пришлось». И пустькатятся они ко всем чертям со своими пулевыми ранениями. Хватит. Надоело.

Тряска и бесконечные крутые повороты дороги мешалисосредоточиться. Необходимо обдумать детали. Пока в голове выстроилась лишьгрубая схема. Хорошо, если ход событий совпадет с ней. А если нет?

Доктор вспомнил, как лет семь назад оперировал сорокалетнегомужчину по поводу острого аппендицита и, вскрыв брюшную полость, обнаружил, чтотам все пронизано метастазами — у больного оказался неоперабельный рак желудка.Вот и сейчас — стоит сделать шаг, и окажешься в тупике. Невозможно всепросчитать заранее. Но и стоять на месте тоже нельзя. Не больше двух дней времябудет работать на него. А потом пойдет другой отсчет…

Однажды в детстве приятель-абхаз пригласил Вадима нанесколько дней в горное село, к своей бабушке. Лазая по горам с сельскимимальчишками, они наткнулись на узкое и очень глубокое ущелье через которое былаперекинута короткая кривая сосна, сбитая грозой. Далеко внизу между острымикамнями поблескивал хилый ручеек.

Лежа животами на краю ущелья, мальчики долго спорили, можноли по этой сосне перейти на другую сторону.

— Если за тобой гонятся и хотят убить, тогда можно, — сказалкто-то.

— Можно и просто так, — легкомысленно заявил Вадим.

Он тут же пожалел о своих словах, но назад пути не видел.

Горные деревья, особенно расположенные ближе к вершине,часто вырастают однобокими — их много лет подряд клонит ветер, и ветвипоявляются густо только с одной стороны, а с другой ствол остается почтигладким. Сосна над ущельем лежала гладкой стороной вверх.

Вадиму тогда исполнилось десять лет. Балансируя руками, какканатоходец в цирке, он ступил на гладкий скользкий ствол. Голова закружилась.Он уже представил себе, как летит кубарем на острые камни, как горное эхоотносит вдаль его последний крик и кровь из его разбитой головы смешивается следяной водой ручейка на дне ущелья. Он взглянул на секунду вниз, и емупоказалось, что вода в ручье уже стала красной.

Но отступать нельзя. Над ним бы потом смеялись до старости…

Он сделал еще шаг и сказал себе: «Никакой пропасти и никакихкамней там, внизу, нет. Дерево лежит на мягкой траве, и мне совсем не страшно!»

Он прошел по стволу — сначала туда, потом обратно, улыбаясь,соскочил с вывороченных корней на землю. Только глубокой ночью, зарывшись лицомв подушку, тихо и сдавленно плакал, видя перед собой не восхищенные глазаабхазских мальчишек, а красную от крови воду ручья на дне ущелья.