— Пожалуйста, проверь еще раз.

Он посмотрел на нее так, как иногда смотрят на шаловливыхдетей. Александра улыбнулась. Порой муж внушал ей трепет, но это случалось неслишком часто. Она знала, что, несмотря на внешнюю суровость, сердце у Анридоброе.

— Завтра мы ужинаем в Елисейском дворце, — сообщилон.

— Замечательно. А по какому поводу?

Она опять улыбнулась, хотя новость и не произвела на нееособого впечатления. Они довольно часто там бывали. — По поводу назначениянового министра обороны. Александра не была в восторге, званые ужины вЕлисейском дворце никогда ей не нравились. Однако Анри считал их очень важными.Он все еще лелеял мысль о политической карьере, после того как через нескольколет уйдет на пенсию, закончив работу в банке.

— Завтра я обедаю у мамы. Но вернусь пораньше, чтобыиметь достаточно времени подготовиться к вечеру.

Она отвела взгляд, чтобы не видеть неодобрительноговыражения его глаз, которого всегда так не любила. Александра долго надеялась,что Анри изменит свое известное всем отрицательное отношение к ее матери, но впоследние годы оставила эту надежду.

Словно в отместку его тон стал холодным:

— Меня сегодня не будет за ужином… — Анри не сообщилпричину, но Александра и так не стала бы спрашивать. — Полагаю, ты охотнопоужинаешь с детьми.

Она кивнула и снова посмотрела ему в глаза, задумавшись отом, куда он собрался. Александра знала, что несколько лет назад у него былалюбовница, и надеялась, что это не начало нового романа. Хотя она этовоспринимала спокойно. Во Франции измены мужа не являются чем-то необычным.

— Я скажу кухарке. — Она очень любила есть сдевочками, если только причиной этого не был разлад с мужем. В данном же случаеситуация была для нее не совсем ясной. — У тебя деловой ужин, дорогой?

Александра пыталась сохранять непринужденный тон, а самавнимательно наблюдала за супругом.

Анри сердито нахмурился — вопрос был неуместен, но кивнул, ив этот момент в комнату вбежали дочки.

Раздались восторженные возгласы. Мари-Луиза, с длинными, каку жеребенка, ногами, худенькая и грациозная, застенчиво посмотрела на отца, апотом нежно обняла за шею маму. Анри молча глядел на них. Сам он никогда придетях не проявлял нежности к жене. Аксель была ее миниатюрной копией, чтоособенно бросалось в глаза теперь, когда она сидела у матери на коленях, играяпредметами с ее письменного стола, чуть не опрокинув при этом чернильницу.

— Аксель! — одернул ее Анри, чтобы предотвратитьплохие последствия этой шалости.

Дочь подняла на него глаза, полные озорства, но отнюдь нестраха. Временами ему казалось, что Аксель может стать похожей на свою бабушкуМаргарет, и поэтому он был с ней строг.

— Не надо шалить у мамы в кабинете.

— Я не шалю, папа.

Аксель улыбнулась ему своими ангельскими глазами. У нее былирозовые губки, круглые щечки и пухленькое тело, тогда как Мари-Луиза былахудощавой, высокой, элегантной и уже во многом напоминала отца.

— А меня сегодня выгнали из класса, — гордосообщила Аксель всем присутствующим.

Александра рассмеялась. Она очень жалела, что ее отец недожил, чтобы порадоваться обеим внучкам, он бы наверняка без памяти любилАксель и, конечно, очень гордился бы Мари-Луизой. Обе они были чуднымидевочками.

— Хвастать тут нечем, мадемуазель. Что тынатворила? — спросил Анри, глядя на них тоже не без гордости, которую,впрочем, старался скрывать.

Он любил обеих дочерей, хотя никогда этого не говорил, ипо-прежнему сожалел, что не имеет сына, которому мог бы передать свою фамилию.Он часто думал, что это единственное обстоятельство, которое омрачало их брак.

И Александра это чувствовала.

— Можно мне пожевать жвачку? — громко шепнулаАксель, и Александра покраснела.

Иногда она позволяла это детям, когда Анри не видел, потомучто он им это запрещал. Однако Аксель всегда выдавала их маленькие секреты. Онаобожала надувать пузыри из розовой жвачки. Мари-Луиза предпочитала шоколад имармеладки.

— Разумеется, нет.

Анри, насупив брови, оглядел всю троицу, напомнил Александрепро список дел, который оставил у нее на столе, и ушел в свой кабинет,находившийся рядом, плотно закрыв за собой дверь. Вскоре, однако, он еечуть-чуть приоткрыл и через щелку с улыбкой наблюдал, как жена дает девочкамконфеты и жвачку. Его забавлял вид Аксель, когда та набивала полный рот этойлипкой дряни и выдувала пузыри, строя при этом смешные рожицы, но считал длясебя неприличным признаваться в этом. Закрыв дверь, он со вздохом направился ксвоему письменному столу, а девочки продолжали болтать с матерью.

— Сегодня папа рано вернулся домой, — заметилаМари-Луиза, опускаясь в кресло в стиле Людовика XV, стоящее рядом с письменнымстолом матери.

У старшей дочери Александры были большие, темные,одухотворенные глаза, тонкое лицо и изящная фигурка, так что имелись всезадатки к тому, чтобы через несколько лет стать настоящей красавицей. Однаковнешность Аксель была более броской, прежде всего из-за рыжих, как у матери,волос. Правда, Александра многие годы пользовалась обесцвечивающимополаскивателем и превратилась в блондинку, что больше нравилось Анри. Онсчитал рыжие волосы слишком экстравагантными, и в угоду ему Александра поменялаих естественный цвет.

— Папа уходит сегодня на весь вечер, — сказалаАлександра, вручая Аксель новую пластинку жвачки, а Мари-Луизе — шоколадку.

— Ты тоже?

Глаза у малышки немедленно наполнились слезами, хотя предложеннуюей жвачку она не преминула поскорее схватить.

Александра рассмеялась и покачала в ответ головой:

— Нет. Я не иду. У вашего отца сегодня деловой ужин а ябуду ужинать с вами.

— Ур-ра! — восторженно завопила Аксель, аМари-Луиза улыбнулась.

Она обожала, когда мама садилась за стол вместе с ними,особенно если отца не было дома. Они всегда много смеялись, Александрарассказывала о своем детстве, о проказах, которые она учиняла.

— Няня знает, что вы уже дома? — спросила онадевочек, но по грязным рукам и рожице Аксель поняла, что дочки пришли к ней безведома гувернантки, которая пускала их к матери только безукоризненно одетыми ипричесанными. Сама Александра предпочитала их именно такими, болееестественными и непринужденными.

— Кажется, мы забыли сказать няне, что вернулисьдомой, — призналась Мари-Луиза.

Аксель при этом ловко надула из жвачки большой розовыйпузырь, и все трое дружно рассмеялись.

— Няне ты этого лучше не демонстрируй. —Александра с улыбкой поставила Аксель на пол. — И сообщите ей, что выдома.