— Очень жаль, но мне пора…

Александра поднялась с дивана. Маргарет с удивлениемпосмотрела на нее:

— Почему? У тебя сегодня вечеринка?

— Нет, на следующей неделе. А сегодня мы ужинаем вЕлисейском дворце, и Анри будет нервничать, если я задержусь и не начну заранееготовиться.

— Тебе надо бы придумать что-нибудь необычное, чтобыего поразить, . — оживилась Маргарет, — например, надеть облегающееплатье, расшитое искусственными бриллиантами, и распустить волосы. В Елисейскомдворце это бы хорошо смотрелось.

Маргарет захихикала от одной этой мысли. Александраулыбнулась. Возможно, мать на ее месте сотворила бы что-нибудь в этом роде, аАнри утром подал бы на развод. Он бы точно пошел на такую меру. Чутьпереступишь границу и… Александра никогда не испытывала судьбу. Она слишкомлюбила мужа, чтобы рисковать всем ради каких-то глупых проделок. Кроме того,она просто была не такая, как ее мать.

— Ты гораздо храбрее меня, мамам.

— Это только потому, что я не замужем за твоим супругоми могу делать то, что мне заблагорассудится. Да и папа прежде не ограничивалменя запретами. Мне очень повезло.

Она ласково улыбнулась дочери.

— Папа тоже повезло, и он знал это, — напомнилаАлександра.

Обнявшись, они медленно спустились вниз, где швейцарпочтительно ждал, чтобы открыть Александре дверь. Он знал ее еще ребенком иназывал «мадам Александра». Теперь он вышел на улицу и помог ей сесть в машину.

«Ситроен» тронулся, Александра помахала матери ипочувствовала грусть, как всегда, когда прощалась с ней. На рю де Варенн сродителями жилось так хорошо… Но несправедливо было так думать. Она любит Анрии, конечно, детей, свое самое большое сокровище… И все же визиты к материвсегда пробуждали в Александре тоску по менее строгой, размеренной жизни,которая не предъявляла бы к ней столь высоких требований.

Она продолжала думать об этом, пока раздевалась, принималаванну и надевала строгое вечернее черное платье. Девочки зашли пожелать добройночи, когда она была еще в ванной.

Потом Александра слышала, пока одевалась, как в своемкабинете ходил Анри, но к ней он не заглянул, и встретились супруги уже тольков вестибюле, готовые к выходу.

Александра выбрала на сегодня одну из коллекционных моделейСен-Лорана — длинное, до пола, узкое платье, внизу украшенное красивой золотойвышивкой, закрытое под шею и с длинными рукавами. К нему Александра накинулакороткое манто из соболей и вдела в уши изумительные бриллиантовые серьги,подаренные отцом.

— Ты сегодня выглядишь прелестно. Глаза Анриодобрительно смотрели на нее, но тон был сдержанным, а поведение строгоофициальным.

— Спасибо.

Александра повернулась к мужу. Волосы у нее были заплетены ваккуратную французскую косу, в точности такую, как некогда у Грэйс Келли.Александре такая прическа шла, кроме того, Анри одобрял ее.

— Как у тебя прошел день?

Во взгляде Александры вдруг промелькнула тоска, она внезапнозахотела, чтобы муж поцеловал ее, но Апри этого не сделал.

— Очень хорошо, спасибо, — бесстрастно ответил он.

Временами они напоминали чужих людей, когда интимныепереживания ночи уступали место официальному общению.

Анри помог жене сесть в машину, шофер включил зажигание.Супруги де Мориньи были погружены в собственные мысли, а сверху, из окна, за ихотъездом наблюдали две девочки в ночных рубашках.

Признание Артура Паттерсона в том, что он не знает, гдеискать ее сестер, Хилари восприняла как известие о конце света. Ей былосемнадцать, а чувствовала она себя так, словно жизнь ее кончена. Многие годыона жила только ради того, чтобы отыскать Меган и Акси. А теперь надежд нестало. Они ушли навсегда.

Свой первый рабочий день Хилари начала опустошенная, но лицоее было спокойным, глаза холодными, и никто бы не догадался о муке отчаяния,которую она испытывала. Единственным, что поддерживало в ней энергию, быларешимость выжить, несмотря ни на что, и ненависть к Артуру.

Время шло, Хилари казалось, что она превратилась в бездумныйавтомат, однако работу свою выполняла хорошо. Она стала лучше печатать намашинке, по самоучителю освоила стенографию, вечерами посещала колледж — делалавсе, что себе раньше наметила, но поступала так не ради достижения конкретнойцели, а скорее чтобы заглушить овладевшую ею безысходность.

Хилари собиралась любой ценой добиться успеха и при этомдаже не знала, зачем ей это. Доказывать что-либо было некому. Никого это неинтересовало. Она никого не любила и никем не была любима.

После года работы в бюро по трудоустройству ей подвернулсялучший вариант. Хилари узнала о нем прежде других в своем агентстве и первойявилась на собеседование. Речь шла о должности секретаря в Си-би-эй ньюс соплатой, почти в два раза превышавшей ее нынешний заработок. От кандидаткитребовались исполнительность, сообразительность и оперативность, всеми этимикачествами Хилари обладала.

Она очень понравилась женщине, проводившей собеседование,получила это место и ухитрилась при этом не бросить колледж.

С тех пор ее карьера стала идти по восходящей. Черезнекоторое время Хилари стала ассистентом постановщика, а еще через пять лет —постановщиком. Это совпало с окончанием колледжа.

Хилари исполнилось двадцать три года, и на работе перед нейоткрылись большие возможности. Руководство ее уважало, а некоторые изподчиненных даже побаивались. Ни с кем из сотрудников она не дружила, держаласьособняком и часто задерживалась допоздна, упорно работая над циклами, за которыеполучала призы.

Когда в двадцать пять лет она стала одним из главныхпостановщиков вечерних новостей, директор информационных программ компании,Адам Кейн, пригласил ее отметить это событие. Хилари сначала засомневалась, нопотом решила, что отказываться было бы неразумно по тактическим соображениям, иприглашение приняла.

Ужинали они в ресторане «Брюссель». Пили шампанское,говорили о работе, перспективах телекомпании и ее, Хилари, собственных планах.Адам удивился, что девушка ставит перед собой столь далеко идущие и болеечестолюбивые, чем у него, задачи.

— Эй-эй, постой-ка… Тебе здесь что — митинг в защитуженской эмансипации?..

У него были каштановые волосы, добрые карие глаза ифилософский подход к жизни.

— К чему такие грандиозные планы?

Она была первой женщиной, которая призналась ему в своихчестолюбивых планах, а он сознался, что такие планы лично его пугают. Адамтолько что развелся, потому что его супруга решила, что ее больше не устраиваетбыть «просто женой». Развод нанес ему глубокую душевную травму.