люди уже не оказывали никакого сопротивления, – и лишь самые отчаянные и фанатичные продолжали отстреливаться, но святые воительницы не щадили никого. Всё закончилось меньше чем за три минуты, и когда стрельба стихла, на этаже лежало более десятка искорёженных тел с застывшими масками боли и страха на лице. Лишь один мятежник остался жив. Сестра, в него стрелявшая, склонилась над ним.

–Ты выглядишь как их лидер, – проскрежетал через вокс грубоватый женский голос. – Надеюсь, я не ошиблась, ранив тебя в плечо, а не снеся голову, как твоим дружкам-мятежникам.Мужчина выл и корчился от боли, держась за раненное левое плечо, из которого обильно текла кровь. Едва ли он сейчас хоть что-то слышал и тем более что-то понимал.–Предоставим его арбитрам. Сестра Эвелина, - произнесла воительница по связи, – мы смогли взять одного из главарей, но ему бы не помешала медицинская помощь. Иначе до допроса арбитров он не доживёт.

Остальные сёстры с интересом следили за диалогом.

–Как я поняла, что он их главарь? Если бы ты была здесь, ты бы тоже его опознала, сестра. Но если кратко, то на нём униформа младшего служителя нашей святой Церкви, выдающего в нем цепного пса этого мятежника, к тому же на его шее амулет, который, он к слову, не достоин носить.С этими словами сорроритас грубо сорвала с шеи раненного амулет с символом Экклезиархии.

–Вы пришлёте за ним? Отлично. Тогда мы здесь закончили. Спускаемся, палатина Эвелина.К ночи в руки арбитров попала примерно младших руководителей мятежа. Неплохой улов, подытожил Дагмар, прочитав об этом в отчёте.

Полная очистка Кардены заняла неполных три дня, за время которых лишь около пяти раз Дочерям Императора приходилось вступать в открытый бой. Первым делом была снята осада с центра города, затем освободили один из двух главных мануфакторумов. На втором воинам Церкви пришлось встретится со слабым, но всё же сопротивлением. Тут с лидером сестёр связался лично инквизитор Тоббе, и попросил перенести боевые действия в район собора святого Меркурия, где окопались последние крупные силы Клавдиана и сам мятежный епарх. Сёстры, искренне желающие очистить доброе имя Церкви, незамедлительно исполнили просьбу инквизитора, и достаточно вовремя: похоже, епарх попытался сбежать. Пехота и техника Адепта Сорроритас окружили собор с земли, а транспортные, но вооруженные челноки – с воздуха. Базу Клавдиана оказалась в осаде. По крайней мере, так казалось сёстрам битвы.

Следующие несколько дней прошли в школе так, словно ничего и не происходило. Обучение будущих санкционированных псайкеров вернулось в прежнее русло, и Руксус стал ходить на обычные занятия. Вернее, так только казалось.В тот день его группу забрал с завтрака какой-то незнакомый ему стройный мужчина с короткими каштановыми волосами и бритыми висками. Позднее, когда ученики оказались в аудитории, мужчина представился новичкам как учитель Кайлус. Руксусу он почти сразу понравился, что мальчику было совсем не свойственно; однако Кайлус, в отличие от Рольха, оказался достаточно вежлив и создавал впечатление человека крайне обстоятельного. Там, где Рольх предавался какому-то не совсем здоровому религиозному фанатизму, Кайлус со спокойствием в голосе выполнял свою работу.Почти весь урок Руксус в кампании незнакомых ему детей учился контролю над своими силами. Наставник рассадил их небольшими группками, и каждой дал своё, уникальное задание. Мальчик быстро понял, что учеников разбили согласно подобранной под них системе обучения, и так как у него, Руксуса, наблюдались явные проблемы с контролированием своего дара, то и посадили его рядом в группу детей с такой же проблемой.

Так, в целом, и оказалось. Время от времени к их группе подходил Кайлус, давая разные советы. Только к концу урока Руксус увидел ещё одно отличие между этими наставниками: если Рольх предпочитал прямо указывать ученикам на их путь, то Кайлус делал всё, чтобы его протеже пусть и с помощью советов, но сами находили решение своих проблем. Так же Кайлус совсем не стеснялся хвалить юных псайкеров, если те действительно смогли достичь серьёзных результатов – иначе Руксус никак не мог это назвать, ибо судя по безучастному лицу наставника, удивить его было уже практически невозможно. Таким образом он, как учитель, ценил в первую очередь результат, прогресс своих подопечных, что тоже пришлось Руксусу по душе. К концу урока мальчик не достиг каких-то серьёзных успехов, но Кайлус всё равно поспешил его похвалить:

–Весьма недурно, Руксус. Я слышал, на твоём первом уроке ты был близок к тому, чтобы совсем потерять контроль…но сегодня на это не было даже намёка. Я постоянно следил за тобой, - и ни разу не почувствовал, чтобы поблизости от тебя стёрлась грань между мирами. Это хорошо, на мой взгляд.

–Спасибо, учитель, – неуверенно пробормотал Руксус, уже отвыкший от того, чтобы взрослые его хвалили. – На самом деле тогда я просто переоценил себя… Взял больше сил, чем мог бы управлять. Впредь мне бы не хотелось повторить этой ошибки.Судя по голосу, наставник всё же немного удивился.

–Учиться на своих ошибках – прекрасная черта, Руксус. Не только для псайкера – но и для человека в целом. Не хочется загадывать, но чувствую, ты у нас далеко пойдешь. Главное не теряй голову, не давай гордыне захватить тебя, продолжай стараться. Помни, что мы лишь служим Империуму.

Слова Кайлуса вызвали в мальчике достаточно противоречивые чувства, однако в знак понимания он все же кивнул.

Все занятия следующего дня так же были посвящены умению контроля, и Руксус, даже не знающий специализации своих сил, уже делал определенные успехи. Не раз, правда, его охватывало жгучее, почти противоестественное желание показать себя в лучшем свете, зачерпнуть столько мощи, сколько получится, но он каждый раз сурово одёргивал себя. В прошлый раз его спасли, – и это можно считать чудом. Такое может не повторится, так что с Провидением играть однозначно не стоит.Ко второму дню с начала бунта Руксус услышал от Леора, что восстание в городе почти подавили благодаря своевременному прибытия сестёр битвы, однако мальчик почти всё время усердно занимался, так что ему так и не довелось увидеть, пусть хотя бы издалека, даже один транспортный челнок святых воительниц. Впрочем, он этому даже немного обрадовался, ибо был наслышан об их непреклонности – боевые сёстры не знали жалости ко всем, кого Церковь считала своим врагом. Как показала практика, это касалось даже тех, кто некогда сам принадлежал к Экклезиархии. Руксус по обрывкам чужих