только тот ученый нашел столько информации? Вот бы нам такого агента, цены бы не было.

– У него было очень много связей, – сказал я, вспомнив слова профессора Ганса Вейруха.

– Заметно, – засмеялся лейтенант, – как ты сам?

– Вроде бы ничего, – сказал я, – помнишь список доктора? Конкретно, Аристарха?

– Помню, а что?

– Сегодня с ним разговаривал, – сказал я, – можешь на него списать все загадочные пожары. Хотя вину никогда не докажешь. И это не обязательно. Аристарх сам скоро помрет от старости.

– Эй, – строго сказал лейтенант, – во что ты впутался?

– Черт возьми, если бы я знал.

– Ты самый загадочный человек из всех, что я когда-либо знал, – сказал Гинзбург, – я все-таки надеюсь услышать твою историю от начала до конца.

– И ты услышишь, – ответил я, твёрдо пообещав себе, что обязательно поведаю лейтенанту свою историю.

– Если потребуется помощь, – сказал лейтенант, – звони, я всегда к твоим услугам.

– Спасибо.

Мы попрощались и повесили трубки.

Психованная вампирская баба мертва. Что ж, туда ей и дорога. То, что рассказал лейтенант Гинзбург, звучало неприятно. Мне даже было неприятно осознавать, что наравне с нормальными людьми в мире соседствуют такие звери.

Мне оставалось решить, что теперь делать. Времени оставалось совсем мало. Если я откажусь помогать Адамсону – меня убьют. Если я соглашусь – умру сам. Если попытаюсь убить главу корпорации и у меня ничего не получится – опять же, не быть мне в живых. Остается только бежать из этого мира в мой Авалон. Но как? Что нужно для этого сделать? Нажраться колёс и уснуть? Почему-то я не был уверен в успешном завершении подобного плана.

Я должен вступить на земли Авалона с чистой совестью, а пока жив Ника Адамсон, этого сделать не получится.

Подойдя к книжной полке, я решил попробовать погадать по Хазарскому словарю собственным методом. Я часто так делал, когда не мог придумать ничего путевого. Правда, вменяемого ответа на свои вопросы таким образом я ещё ни разу не получил. Но когда-то же должно это сработать, хотя бы по теории вероятности. Я закрыл глаза и ткнул наугад в книжный шкаф. Рука нащупала книгу. Достав ее, я глянул на обложку. Бернард Шоу. Я снова закрыл глаза, раскрыл книгу и ткнул пальцем.

Посмотрев на место, куда указал мой палец, я прочитал следующие строки:

Если вы начинаете с самопожертвования ради тех, кого любите, то закончите ненавистью к тем, кому принесли себя в жертву.

Очень кстати. Можно действительно пожертвовать собой ради тех, кого любишь. А вот жертвовать, ради тех, кого ненавидишь, ради тех, кто лишил тебя друга и ради тех, кто убил твою девушку, чистое безумие.

Нет. Будь что будет, но я не соглашусь на предложение корпорации Нецах. Жертвовать собой я не собираюсь. Захлопнув томик мистера Шоу, я положил его на место. Настроение поднялось, и я направился на кухню, варить себе кофе.

Глава 6. Воздаяние

На следующий день я посетил похороны Кима. С нечастным видом, я топтался на сырой земле среди людей, плачущих над могилой моего друга. Я выразил свои соболезнования убитой горем матери Кимми. Женщина с покрасневшими глазами обняла меня и поцеловала в щеку прохладными губами. Её поцелуй ещё долго оставался на моей коже словно ожог от жидкого азота.

У меня не было никакого желания слушать последние слова, что произносил тихим голосом отец над гробом своего сына. Я сам прощался со своим другом пламенным мысленным монологом. Кимми, не держи на меня зла. Может быть я ценил нашу дружбу не в полной мере, принимая её как само собой разумеющееся. Но теперь, потеряв тебя, я понимаю, что мне будет не хватать твоего кретинизма. Не сомневаюсь, по тебе будет также тосковать твое рабочее место и все те, кто звонил тебе на телефон доверия. Кстати о доверии… Странно, что я, посвятив себя такой профессии, сам не научился доверять. В отличие от тебя, Кимми. Прости, что не разделил с тобой груз, лежащий на моей душе. Возможно, это бы что-то изменило. Я попытаюсь отомстить за тебя, как бы это высокопарно не звучало. И ещё хорошая новость: чокнутая вампирша вчера перегрызла себе вены. Моих стараний дело.

Глядя на толпу шмыгающих носом людей, я вспомнил коротенькую эпитафию. Наверное, изречения такого рода не должны быть длинными. Краткость сестра смысла. Как японские сказки, сказал бы Аристарх, очень короткие, но говорящие очень многое.

«И смерти не будет уже».

Наконец, отец Кима замолчал. Погрузив руку во влажную почву, он зачерпнул горсть земли и бросил её на гроб. Восприняв это как знак, скорбящие потянулись к могиле чтобы повторить древний ритуал. Комья земли стукались о крышку гроба с неприятным чавкающим звуком. Учитывая количество людей, работа могильщику предстоит не сложная. Родня моего друга закидает могилу землей практически до верха.

Я огляделся, и на мгновение мне показалось, что неподалеку, среди неровных рядов памятников, стоит до боли знакомая фигура. Кимми махнул мне рукой. Я потряс головой, и видение исчезло. Покойный друг попрощался со мной. Похоже моя новая страсть к драматизации вышла на новый уровень. Я набрал в ладони землю и швырнул её в яму. Ким бы, наверное, сейчас добродушно ворчал, по поводу того, что я неаккуратно бросил землю на его прекрасный гроб.

Потихоньку люди начали расходиться. Оставалось всё меньше и меньше народа. Могильщики уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу, мечтая поскорее закончить работу.

Кладбище опустело, и возле могилы друга остались я и мама Кимми. Мы понимающе друг другу кивнули.

– Последними остаются те, кому усопший был нужен больше всех, – сказала она, – ну или те, кто чувствует перед ним вину. К кому ты относишься?

– В моём случае оба варианта верны, – сказал я без запинки.

– Так может сказать только настоящий друг, – тихо молвила женщина, – я очень рада, что у моего сына были такие. Ведь о человеке судят по его друзьям. Как по аптечке, как по книгам.

– Возможно, я не такой хороший друг, как может показаться сейчас.

– Все мы совершаем ошибки, – сказала она и побрела к выходу, но потом обернулась и крикнула, – удачи во всем, Алексей.

– Спасибо, – ответил я.

По странной случайности могила Кима находилась неподалеку от места погребения Луизы. Так что я имел намерение навестить и свою подругу. Прошла неделя, с того момента, как я оставил игрушечный меч на могиле своей девушки, а казалось, что минуло уже лет десять.

Постояв ещё немного, я направился к могиле Луизы. Там было всё так же, как я оставил в мой последний визит.