Ну а мы двинулись «на проспект» —где и должно было состояться общее собрание.

Пластиковые стены, из которых былисооружены комнатушки жителей Нигредо, имели свое преимущество. Часть комнат всередине пещеры, под осветительным шаром, просто разобрали — освободивплощадку, на которой и разместилось сотни две человек. Шум стоял как на каком-нибудь митинге крайней оппозиции — разве что партийныхгимнов не пели и транспарантами с требованиями не размахивали. Впрочем, ониведь по сути и были местной оппозицией — не желающие принять официальную линию«мы в глубоком космосе» и выдвигающие свою программу«мы в глубокой виртуальности».

Хотя, на мой взгляд, существенным вданном случае было прилагательное.

На импровизированной трибуне из тогоже серого пластика стояли привезенный нами с Плюшки контейнер и два стула.Возле трибуны что-то оживленно обсуждала группа людей, среди которых были иМастер, и Роман. Парализованный Палыч, к моему удивлению, тоже оказался среди них — на самодельном инвалидном кресле. К этойгруппе собравшиеся деликатно не приближались, как бы признавая их право наприватность.

— Руководство Ищущих, — пояснилаЛена. — Что ж они, до сих пор не решили, что делать будут?

Да, похоже, там шел оживленный спор.

— Привет, Ленка! — сзади к намподошел Орда. Лену приобнял, мне подмигнул и хлопнул по плечу. — Здорово,Катран.

— Привет, Орда, — ответил я.

— Ох, сейчас начнутся споры-раздоры,— весело сказал Орда. — Слышал, вы у Романа корабль купили?

— Купили, — признала Лена.

— Хороший корабль, — кивнул Орда. —Хотя ободрал он вас — к гадалке не ходи… Всем хорош человек, вот только выгодысвоей никогда не упустит.

— Орда, а где наш пленник? —поинтересовалась Лена.

— Бледный Лис? Я его сегодня нашахту отвез. Двадцать пять километров к западу. Там Хач вкалывал, ему тримесяца рудных работ за пьяную драку вкатили. Ему еще неделю оставалось… ох,обрадовался же он, что смена появилась.

— Вы что, оставили его одного? —удивилась Лена.

— Конечно. Шахта в горах. Оттудадаже при хорошей погоде пешком не уйти, а уж весной, когда то метели, то ливни…Нет, захочет — пускай. Его жизнь, что хочет с ней, то пусть и делает.

Лена покачала головой.

— Сурово… И сколько парнюопределили?

— Полгода для начала. А тампосмотрим.

— Гляжу, вы тут нормальнообустроились.

— Планета хорошая, — дипломатичноответил Орда. — Только холодная и вода черная. А так… для синтезаторов всеесть. У нас семь шахт, можно и еще поставить, но пока хватает.

— Что вы с Плюшкой-то не поделили? —спросила Лена. — Затаились тут… налет на станцию совершили… неправильно всеэто.

Орда чуть смутился.

— Да я тоже так считаю, Ленок.Правоту надо доказывать не войной. Но видишь… нашим вождям приперло…

Лена пожала плечами:

— Доиграетесь. Объявит Плюшка охотуне на «Сильвану» с похитителями, не на Мастера с Романом, а на всех Ищущих.Пообещает хороший приз. И все альянсы кинутся вас мочить. Сам понимаешь, невыстоите.

— Не выстоим, — согласился Орда. —О, Мастер на трибуну полез… послушаем, что он скажет?

Зиновий и впрямь поднялся натрибуну. Шутливо раскланялся. Помахал руками. Разве что воздушных поцелуйчиковв толпу не послал.

Народ приветственно зашумел.

Странная вещь — толпа. Вроде ничегои не различить в гомоне. А вот общее настроение, «средняя температура попалате», чувствуется сразу.

Вот сейчас мне показалось, что кЗиновию относятся приятственно, уважительно. Но в то же время подлинным вождемили великим трибуном его не считают. Может быть, постоянные попытки казатьсянастоящим лидером его и губят, вызывают в соратниках легкую иронию…

— Друзья! Братья и сестры! —торжественно начал Зиновий.

— И тебе привет! — выкрикнул кто-то.— Не тяни резину!

Зиновий снисходительно улыбнулся,давая понять, что снисходителен к такой фамильярности. Потом посерьезнел.

— Прошу всех почтить минутоймолчания память Кости-Динамо. Мы все его хорошо знали. Было в нем и хорошее, иплохое. Но пусть теперь в наших сердцах останется только хорошее… только самоесветлое. Мир ему — там, где он теперь есть. Скорбим, Костя!

Шум стих. Несколько человек, бывшиев головных уборах, стянули свои кепки и береты.

Зиновий придирчиво осмотрелсобравшихся, будто выискивая уклонившихся от скорби. Но таковых не нашлось, иМастер кивнул:

— Хорошо. Теперь о нашей акции.Информация от агента оказалась верной. Гасильник действительно был разработан.И нам удалось его захватить.

Часть народа радостно завопила.Часть недоуменно зашумела.

— Для тех, кто не совсем в теме, —продолжил с улыбкой Зяма. — Три месяца назад мы выяснили, что при изучении боевыхсистем, которые может продуцировать Плюшка, было открыто новое оружие. Изобщеизвестных списков оно исключено… технология производства осталась в одном из резервных коллоидов памяти. Возможно,создатели Плюшки предполагали, что гасильник будет открыт с течением времени,когда в действующем ныне коллоиде накопятся усталостные ошибки и он будетзаменен. А может быть, гасильник по здравом размышлениирешили вообще убрать из списка доступных вооружений — но забыли стереть иззапасного блока…

— О чем он? — спросил я Лену. Ипоразился тому, как изменилось ее лицо. Она одновременно побледнела и пошлакрасными пятнами. Но ответила:

— Программы для синтезаторовхранятся в контейнерах с коллоидным гелем. Это элементы памяти здешнихкомпьютеров. Часть программ активирована, часть пока нет — видимо, станутдоступны с течением времени… но все равно, можно было выяснить, что там ещесодержится… в закромах родины…

— А гасильник?

— О нем ходили слухи, хотя вдоступной базе такого оружия не существовало. Гасильник — оружие против звезд.Он их тушит.

Я снова посмотрел на Зяму.

— Самое забавное, — продолжал тот, —что мы сумели захватить не просто схемы, а тот самый, единственный на Плюшкеколлоид, позволяющий создать гасильник. Так что теперь у нас есть матрица дляпроизводства этого оружия. На Плюшке — нет.

— Понятно, чего они такзапаниковали… — прошептал я.