– Знакомое чувство, – пробормотал Серж, – сомной такое случалось. Идешь по делам, вдруг ноги тормозят, а в голове звучит:«Не надо туда, плохо будет».

– Так вот, ушла с цепочкой из дома, потом, не сняв ее,легла спать и утром не снимала… А затем нас обворовали мошенники, некие люди,прикинувшиеся специалистами-геронтологами. Ну да это неинтересная для васчасть. Им достались не плохие и не дешевые вещи, но не эксклюзив, так, массовыйширпотреб, который мне, дочери и невестке дарили разные люди. Но я лишиласьожерелья и серег, осталось лишь утешаться тем, что на шее болтается цепочка сцветочком, следовательно, удача окончательно не покинет меня. Дальнейшее вамизвестно, прихожу сюда и вижу ожерелье. И что должна я подумать? Серж скупаеткраденое?

Парень вскочил.

– Нет, имею дело лишь с интеллигентными людьми.Поверьте, не вру, мои поставщики – вымирающий класс старушек. Бывшие актрисы,некогда знаменитые, а теперь всеми забытые особы, вдовы высокопоставленныхчиновников, писателей, военных. Кое-кто из бабушек даже не понимает, чемобладает, но я их не обманываю. Вот недавно одна из моих божьих одуванчиковприносит фигурку и щебечет:

«Сержик, продай, копеечная штучка, но больше ничего нет».

Я глянул и ахнул – скульптурка гоголевской Коробочки. В своевремя одним из фарфоровых заводов была выпущена серия, она так и называлась –«Мертвые души». Сейчас коллекционеры тысячи за нее дадут, причем не рублей, амоя бабуся, надумав по одной штуке подборку сплавлять, попросила:

«Если кто за пятьсот рублей согласится, очень довольнабуду».

Другой бы обрадовался, всучил бы бабке пару сотен баксов, апотом толкнул истинному ценителю за чемодан денег. Но я не такой! Свел старухус одним дипломатом, любителем фарфора, теперь мой старушонок черную икру ложкойлопает.

– Но вы же видите, цветок от ожерелья!

– Да, ваша правда.

– Так откуда у генеральши украшение, если его у наснедавно украли?!!

Серж взял мобильный.

– Евдокия Семеновна? Извините, еще раз беспокою, можномне к вам подбежать? Поговорить надо. Денежки за ожерелье? Да, конечно, несу.

Сунув телефон в карман, Серж сказал:

– Пошли, она в соседнем доме живет.

Я вынула кошелек.

– Сколько с меня?

– За что?

– Хочу ожерелье выкупить.

Парень нахмурился.

– Это невозможно. Так верну.

– Почему? Вы предложили вещь для продажи.

– Она же ваша.

– А вы зарабатываете деньги, помогая старухам, ведь незнали о происхождении колье?

– Нет, но верну так.

– Очень хочу получить его обратно, но бесплатно ненадо.

– Глупости!

– Не могу!

Серж покраснел.

– Пошли к Бордюг.

– Это кто?

– Евдокия Семеновна Бордюг, вдова генерала. Знаете, мнеочень неприятна эта история, всегда считал, что хорошо разбираюсь в людях.Евдокия Семеновна категорически не похожа на перекупщицу. И потом, ну зачем еймне вещи сплавлять? Сама бы и толкала. На фиг ей еще и Серж? Давайте поторопимсяи все выясним.

Серж не обманул, бывшая генеральша на самом деле обитала вдвух шагах от его дома, в таком же старомосковском, правда, пятиэтажном здании.

По бесконечным лестничным пролетам мы взгромоздились почтина самый верх, Серж приоткрыл прикрепленную на старой дубовой створке латуннуюполоску с надписью «Почта» и заорал:

– Евдокия Семеновна, ау! Это Серж! Эге-гей!

– Вы не хотите воспользоваться звонком? – слегкаудивилась я.

– Он не работает, – вздохнул парень, – кто-тосрезал. Евдокия Семеновна-а-а!

– Иду, – долетело из щели.

Загромыхал замок, и на пороге появилась дородная дама вшелковом халате.

– Экий ты, Сержик, торопыга, – укорила онапарня, – не могу же козой скакать. Я хожу не торопясь, а тебе все быпоскорей.

– Добрый день, Евдокия Семеновна, – ласково сказалСерж и поцеловал даму в морщинистую щеку. – Это Даша, знакомьтесь!

Старушка вгляделась в меня, я заулыбалась.

– Здравствуйте!

– Никак девочку завел, – констатировалабабуля, – сейчас я ей свежие тапки дам.

Кряхтя, хозяйка наклонилась и стала рыться в большом дубовомгардеробе.

– Старуха плохо видит и еле слышит, – шепнул мнеСерж.

– С вашей стороны откровенное хамство сообщать мне обэтом, – столь же тихо ответила я, – если бабуля настолько древняя,значит, я могу сойти за вашу девушку лишь из-за ее слепоты?

Серж заморгал, Евдокия Семеновна выпрямилась.

– Чего шушукаетесь? Эх, молодежь! Ладно, проходите вгостиную.

Серж уверенным шагом двинулся по коридору, я, быстро сунувноги в холодные пластиковые тапки, поспешила за ним.

Сев за большой круглый стол, покрытый бархатнойтемно-бордовой скатертью, Евдокия Семеновна спросила:

– Сержик, ты принес мне денежки?

– Да, – кивнул парень.

– Вот, – торжественно повернулась ко мнебабушка, – если ты, деточка, надумала замуж выйти, то лучше нашегомальчика не найти. Знаю его… э… и не вспомнить сколько! Его мать у нас вгорничных ходила, честнейшая женщина! Таких теперь нет! Благодарная! Когда ИванПетрович умер, сама понимаешь, средств не стало, а тут еще с дочкой несчастье.Осталась я одна, с маленькой внучкой на руках. Валечка же, поняв, что платитьне смогу, бесплатно, бесплатно… понимаешь, безо всякой платы, помогала! Святаяженщина! Теперь нас Сержик опекает. Он чудесный, мальчик родной… Выходи занего, а мы все твоими бабушками станем, и я, и Нинель Митрофановна, и Лилечка…Ей, увы, такого сына бог послал, слов нет!

– Евдокия Семеновна, – ласково остановил бабушкуСерж, – вот это ожерелье, из цветочков, вы его где взяли?

Старушка моргнула слегка выцветшими глазами.

– Так в тумбочке.

– Уверены? – продолжил допрос Серж.

– Ясное дело, где ж еще!

– Помните, откуда оно у вас появилось?