– Она что-то знает!

– Несомненно, – подтвердила я.

– Неужели и правда краденое приносила! Ну, невозможно втакое поверить! Вы же ее видели! И потом, на самом деле знаю Евдокию Семеновнумного лет. Не похоже на нее, не способна она с уголовниками связаться! –недоумевал Серж.

– Думаю, кто-то просто воспользовался наивностьюБордюг, – медленно ответила я, – принес ей золото с незабудками ипопросил продать. Кстати, сколько должна вам за украшение?

– Так берите.

– Нет, говорите цену.

– Оно ваше.

Продолжая спорить, мы дошли до квартиры Сержа, мужчинаоткрыл дверь, усадил меня снова в черное кожаное кресло и ласково спросил:

– Чай? Кофе?

– Спасибо, пойду, мне пора.

– Обязательно отниму у Милы серьги, – пообещалСерж, – оставьте свой телефон, сразу позвоню, как только недостающая частькомплекта окажется в руках. Вот, заберите пока ожерелье.

– Сколько?

– Ничего.

– Так нельзя.

– Можно.

Я набрала полную грудь воздуха, чтобы объяснить Сержу своюпозицию: мне не хочется, чтобы на этом украшении «повисла» хоть однаотрицательная эмоция. Если Серж, отдав мне ожерелье, подумает: «Ну и ну, надулименя с этими цветочками», – уже нехорошо, поэтому лучше выкуплю свою собственнуювещь и забуду об отданных деньгах.

А вот с Евдокией Семеновной обязательно побеседую, бабушкаспособна вывести меня на след воров. Отыщу мерзавцев, называющих себягеронтологами, и потребую назад краденое. Уж у них ничего выкупать не стану!

Но подготовленная речь так и не выплеснулась наружу. Изглубины квартиры послышалась бодрая трель. Серж встал.

– Извините, телефон.

– Идите, конечно, – улыбнулась я.

Мужчина исчез в коридоре, а я быстро положила на столикпоказавшуюся мне вполне достаточной сумму, схватила футляр с ожерельем и былатакова. С души словно бетонная плита свалилась. Слава богу, талисман со мной,его отдали не из милости, я сама за него заплатила. Дело за малым, следуетвернуться к Бордюг и разговорить бабушку.

В кармане ожил мобильный.

– Даша, – воскликнул Серж, – вы забылиденьги!

– Они ваши, заплатила за ожерелье.

– Вы уже уехали?

– Сейчас отъезжаю.

– Погодите.

– Не несите деньги, не возьму их, боюсь, талисманпотеряет силу, – взмолилась я.

– Хорошо, – неожиданно согласился Серж, –будь по-вашему, но как-то неприлично расстались, хочу сказать вам до свиданияне по телефону.

– Спускайтесь, – разрешила я.

Не прошло и пяти минут, как из обшарпанного подъездавыплыла… жуткая вешалка, та самая, изображающая обнаженную горбатую женщину,затем показался Серж.

– Вот, – пропыхтел он, подтаскивая монстра к«Пежо», – берите.

Я попыталась выдавить из себя: «Зачем?» – но не сумела.

– Решил сделать подарок, – лучезарно заулыбалсяСерж, – видел, что скульптура вам понравилась. Кстати, могу отметить, выобладаете безупречным вкусом, вещица оригинальная, моя лучшая работа.

– Небось очень дорогая, – обрела я дар речи.

– Пока нет, – спокойно ответил Серж, – но,если лет через пятьдесят захотите продать, думаю, получите состояние.

– Сколько с меня?

– Это подарок, – очень обиженно протянулмужчина, – презент автора, берите. Знаете, Ван-Гог в свое время раздалкучу своих картин, в частности, врачу, который лечил его от сумасшествия.Доктор ни секунды не верил в гениальность пациента, но у него не поднялась рукасжечь мазню. Холсты психиатр складывал на чердаке, да так и умер, не узнав, чемобладает. О ценности собрания стало известно лишь его внукам, которые теперьодни из самых богатых людей мира. Представляете, сколько дают за крошечныйэскиз великого импрессиониста? Вы не волнуйтесь, я обязательно потом схожу кЕвдокии Семеновне и поговорю с ней, подожду, пока ей лучше станет, и разберусь.

– Ага, – кивнула я, – спасибо за вешалку.Помогите только впихнуть ее в «Пежо».

Мы провозились около получаса, втискивая изделие вмалолитражку, наконец, опустив переднее пассажирское сиденье, достигли нужногорезультата. Я смахнула пот со лба, улыбнулась Сержу, подождала, пока мужчинаскроется в своем подъезде, и порулила в соседний двор, к Евдокии Семеновне.

Открыв дверь, пожилая дама спросила:

– Деточка, ты одна? Сержика нету?

– Он дома, – улыбнулась я.

– Хорошо, а то, право, неловко получится, –засуетилась Бордюг, – держи тапочки, а теперь пошли на кухоньку. И давно увас с Сержиком любовь? Надеялась, он на Милочку внимание обратит, да, видно, несудьба.

Наверное, следовало сказать плохо видящей от старости и неслишком умной от рождения женщине, что она ошибается: «Между мною и Сержемничего нет, да и быть не может, я намного старше этого парня, совершенно незнаю его, познакомились пару часов назад!»

Но тогда Евдокия Семеновна моментально замолчит, и я никогдане разведаю, откуда к ней приплыло мое ожерелье.

– Что ты знаешь о Серже? – тарахтела старушка,вводя гостью в огромную кухню. – Хотя нет, сначала расскажи о себе. Кемработаешь, или еще учишься в институте?

Конечно, Бордюг практически потеряла от возраста зрение, нокак приятно, когда тебя принимают за студентку!

– Преподаю французский язык в институте, –сообщила я почти правду, – закончила вуз и мирно тружусь на кафедреиностранных языков.

– А родители кто? – продолжала допросстарушка. – Не сочти мои вопросы за обезьянье любопытство, но Серж мнеродной человек, душа за мальчика болит, вот и хочу его невесту поближе узнать.