– Иван подарил, – не моргнув глазом, совралабабуля, – а вот по какому поводу, не скажу, давно дело было. Муж частоприносил презенты, и вот теперь дожила до печальной поры, распродаю егоподарки, иначе от голода умру, пенсия копеечная, а у меня внучка на руках!

Серж взглянул на меня, я сняла с шеи цепочку и тихоспросила:

– Видите, мой кулон в пару к колье. Но один цветок…

Евдокия Семеновна тут же перебила меня:

– Да, да, его тоже Иван принес! Там и сережки были, ноих Мила надела, прямо выхватила. А что, без подвесочек не продать?

– Евдокия Семеновна, – вкрадчиво завелСерж, – и цепочка ваша?

– Ясное дело!

– С этим цветочком?

– Конечно.

Серж закашлялся, а я сурово заявила:

– Вы врете.

Добродушное лицо Евдокии Семеновны побагровело.

– Милостивая государыня, – церемонно протянулаона, – извольте подбирать выражансы, хоть вы и невеста Сержика, это непозволяет вам хамить пожилым людям.

– Евдокия Семеновна, – тихо ответил Серж, –Даша очень резко высказалась, я не одобряю ее поведения.

– Ты – милый мальчик, – понемногу успокаиваласьстаруха, – знаешь меня всю жизнь и понимаешь: Евдокия Бордюг никогда нелжет!

– Конечно, конечно, – закивал Серж, – простоошиблись.

– В чем?

– Вы не приносили мне цепочку, только колье!

Бордюг выпятила нижнюю губу.

– Да?

– Да.

– Ну… может, запамятовала чего, – с неохотойпризналась дама, – в коробочке много всякого лежит, и не упомнить.

– Муж столько надарил, что запутались? – вступилая в разговор.

– Ничего странного, жизнь длинной была.

Серж побарабанил пальцами по скатерти.

– Сейчас Даша кое-что расскажет, а вы послушайте.

По мере того как лилось повествование, лицо генеральшипопеременно меняло цвет, оно то краснело, то бледнело, в конце концов Бордюгвцепилась пальцами в столешницу.

– Евдокия Семеновна, – мягко произнес вдругСерж, – я вдруг вспомнил одну странную ситуацию. Некоторое время томуназад ко мне обратилась одна светская особа, попросила найти ей украшение,обязательно старинное, новодел не подходил. Сей даме хотелось заполучить нечто,покрытое пылью времен; разыскивая что-нибудь подходящее, я обратился к вам, ичто услышал в ответ?

– Сержик, – недовольно откликнулась старуха, –ничего не припоминаю. Извини, конечно, память иногда подводит. Вот НинельМитрофановна…

– Вы, – перебил старушку Серж, – оченьрасстроились и сообщили: «Ничего больше нет, с последним рассталась», – апотом опять кольцо на продажу принесли!

Евдокия Семеновна заерзала на стуле.

– Ну… сначала были просто золотые изделия, потом решила– хватит, надо остановиться, вот и перестала транжирить, но жизнь-то…

У Сержа запел мобильный, парень поднес к уху трубку.

– Да, да… не слышу… сейчас…

Продолжая говорить, он вышел в коридор. Евдокия Семеновнамоментально схватила меня цепкими холодными пальцами.

– Душенька, простите! Не знала, что его у вас украли,экое дурацкое совпадение, прямо водевиль.

– Ожерелье не ваше!

– Да, правильно.

– Откуда оно у вас?

– Ангел, не могу при Сержике, он умрет, если узнаетправду! Давайте встретимся в другой раз! Расскажу без утайки! Крайне неприятнаяистория, но я не виновата, клянусь памятью покойного мужа! Всего лишь хотелапомочь.

– Кому?

– Сразу и не объяснить! Мать Сержика, Валечка, умерладавно, он школьником был, а моя внучка совсем крошкой. Такая история! СержаНинель Митрофановна поднимала, вернее, и я помогала, но она его в дом к себевзяла. Я очень не хотела, чтобы мальчик один остался. Сколько же ему было,когда Валечка исчезла?

– Исчезла?

– Умерла, – быстро поправилась ЕвдокияСеменовна, – в смысле, исчезла с лица земли. Не припомню его возраста, носовсем юный. У меня внучка на руках, младенец, двоих не вытянуть, а Нинель однакуковала, вот и стала Сержика опекать. Он ее теперь второй матерью считает, мнеиногда даже обидно бывает, ведь тоже помогала! Хотя Сержик очень внимателен,да! Крайне! И к Лиле тоже! Нас, знаешь ли, три подружки закадычные: я, Нинель иЛиля. У каждой своя беда! У Нинелечки деток не случилось, я вот одна внучкутяну. Но хуже всех Лиле приходится! У нее сын есть, Александр, Саша. Вот гдегоре так горе! Сама понимаешь, что он не маленький, здоровенный мужик! Но!Работать не желает, лоботрясничает, последние деньги у матери из кошелькавынимает, пару раз бил Лилю. В общем, ужас! Отец его, как и наши с Нинельюмужья, военным был, да рано умер. Думаю, он теперь под памятником ворочается,коли видит, как Лилю деточка изводит. Его, Александра этого, даже посадитьхотели, натворил гадких делов, но Лиля, святая женщина, все почти продала, апоганца выкупила. Боже, ну в какую я дурацкую ситуацию попала! Ведь хотелавсего лишь…

– Так на чем мы остановились? – проговорил Серж,возвращаясь в комнату.

– Ангел, я устала, давление поднялось, – застоналаЕвдокия Семеновна, – лучше потом поговорим.

– Вам плохо? Вызвать врача? – забеспокоился Серж.

– Нет, нет, просто лягу.

– Следовательно, беседу об ожерелье пока закроем?

– О-о-о, просто разламывается череп, – схватиласьза виски хитрая Евдокия Семеновна.

Серж с сомнением глянул на нее.

– Хорошо, вернее, плохо, мне жаль, что у вас мигрень,тогда до завтра. Вот тут, в конверте, деньги за украшение, считайте, я егокупил.

– Прощайте, – помахала Евдокия Семеновна, –ты иди надевай ботинки, а я один совет Даше дам. Деточка, если хочешь бытьсчастливой с Сержем, научись готовить его любимое блюдо…

Мужчина вздохнул и ушел. Евдокия Семеновна опять воткнула вменя пальцы, похожие на замороженные гвозди.

– Ты от него по дороге отделайся и возвращайся. Правослово, совет нужен. Ты девочка не посторонняя, будущая супруга Сержа, никому ипризнаться не могу…

По дороге домой Серж воскликнул: