– Ты там, наверное, была самая красивая, –уверенно заявил я. – Ну, признавайся, скольким кавалерам телефончик дала?

– Да ну-у-у, – вяло протянула она, – какиетам кавалеры? Все приличные – с женами, а кто один, тот зеленый молодняк.Несерьезно.

Зеленый молодняк ей, видите ли, не годится. А кого ж ейнадо-то? Столетнего деда-миллионера? Между прочим, молодняк на таких тусовкахтоже не с улицы, а исключительно из домов богатеньких родителей. Она что, такаятупая, что не понимает элементарных вещей? Не похоже.

– Да ладно тебе, – я изобразил на физиономииживейший интерес, – расскажи поподробнее, кто там был, кого видела.

Томно попивая кофеек, Юля равнодушным голосом перечислялафамилии, которые я судорожно старался запомнить. Правда, многие имена былизнакомыми, уже легче. То есть лично я этих людей не знал, но фамилии на слуху,известные.

– Фотоаппарат брала с собой?

– Ну… да. А что?

– Показала бы. Все-таки интересно, как там и что.

– Ладно, сейчас принесу.

Через несколько минут Юля вернулась с цифровой камерой исела рядом со мной, при этом ее бедро оказалось плотно притиснутым ко мне.Ну-ну. Нет, я нормальный здоровый молодой мужик, и в других обстоятельствах ужечерез три секунды мы бы никакие снимки уже не разглядывали, но папанино слово –закон. Сказано: «Не смей», значит, сметь не буду.

– Вот, смотри, – теперь уже и ее плечо жгло менячерез мою футболку и ее шелковую, почти прозрачную пижамку, – это ятанцую… ну, с одним…

Да ясно, что не с двумя.

– А снимал кто? Михаил Олегович?

– Нет, я там одного попросила…

Господи, да у нее что, с именами плохо? Первый – один,второй – тоже один. Я тут же осек себя: а сам-то я что, лучше? Это здесь,стараясь выглядеть интеллигентным и воспитанным, я слежу за речью и всячески выпендриваюсь,а в нормальной жизни тоже подбором слов не утруждаюсь и, говоря о малознакомыхлюдях, пользуюсь определениями типа «один кекс», «один перец», «одна куколка» итому подобное. В той среде, в которой я привык крутиться, все такразговаривают. Так что никакого права критиковать Юлю у меня нет, просто мненужны имена, потому что над душой стоит Нана Ким с ее патологическойнедоверчивостью и подозрительностью.

– О, там и лошадки есть! Хороший клуб.

На снимке Юля в специальном костюме сидела верхом на гнедойкобыле и улыбалась. То есть, вероятнее всего, она думала, что улыбается, а насамом деле ее хорошенькое личико было искажено напряжением и мучительнымстрахом. При этом она ужасно сутулилась, и шея от такой позы совсем исчезла,как будто ее у Юли и вовсе не было. Одним словом, видок у девушки был весьмакомичный и неказистый. Я с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Надо же, анаша очаровашка, оказывается, бывает откровенно некрасивой. Негативные эмоциией явно не к лицу. На следующем снимке она уже не сидела верхом, а стояла,держа кобылу за повод, и у меня появилась возможность оценить фигуру девушки вкостюме для верховой езды. Костюм этот сидел на ней, как на корове седло.Почему-то ноги ее казались коротковатыми, и стало особенно заметно, что у нееслишком маленькая грудь. Мне такие не нравятся.

– Ты в первый раз каталась? – спросил я.

– Угу.

– Ну и как? Очень страшно было?

– Чего там страшного? Отлично было. Мне всеаплодировали и говорили, что никогда не видели, чтобы человек впервые сел налошадь и так ловко ездил.

Ну конечно, не страшно. А то я не видел твою перекошенную отужаса витрину. Я отлично помню свои ощущения, когда в таком же загородном клубевпервые сел в седло. Земля далеко, конь под тобой шевелится, ты никак не можешьпоймать движение, чтобы приподниматься и опускаться в синхрон с ходомживотного, внутренняя сторона бедер болит просто отчаянно, и все время кажется,что ты вот-вот упадешь и свернешь себе башню. Одним словом, у меня, рослоготренированного парня, первое знакомство с верховой ездой не было украшенорозами, так чего уж о девушке Юле говорить… Аплодировали ей, как же, жди. Ихвалили. Ну, может, и хвалили, и аплодировали, но только те, кто заинтересованв поддержании хороших отношений с твоим дядей. А ты в свои девятнадцать лет таки не научилась отличать грубую лесть от правды. Впрочем, может быть, ничегоэтого и не было – ни похвал, ни аплодисментов, просто ты все выдумала. Врушкаты, Юленька, и хочешь произвести на меня впечатление. Зачем тебе это нужно?Зачем вообще я тебе сдался? Неужели Артем прав, и ты все эти игрища затеваешьисключительно из вредности, чтобы помучить Дану?

Я добросовестно смотрел на экран дисплея, обращая особоевнимание на групповые кадры, где присутствовал папаня, и истязал Юлю дотошнымивопросами, мол, а это кто, а это что. В конце концов кое-какую информациюполучить все-таки удалось, теперь главная задача – донести ее до Наны, нерастеряв по дороге.

– Определенно, ты была там самой красивой, – лицемерноконстатировал я. – И прикид у тебя потрясный, тебе очень идет.

Я безбожно кривил душой. Судя по тому, что я увидел надисплее, красотки на этом приеме были высококлассные, наша Юленька им не чета.И платье на ней сидело не очень… То есть оно было, конечно, по фигуре, но нам,мужикам, всегда заметно, носит девушка одежду как вторую кожу, потому что этаодежда предназначена именно ей и именно для этого случая, или девочка простонарядилась в то, чего носить не умеет. Мне было очевидно, что платье такогокласса девушка Юля надела впервые в жизни и все время чувствовала его на себе.Наверное, ей действительно не особо везло вчера с кавалерами, потому что онабольше думала о том, как выглядит, чем о том, чтобы быть милой и обаятельной.

– Спасибо. – Девушка скромно улыбнулась, и мнепоказалось, что она прижалась ко мне еще сильнее. – Это дядя Миша мнекупил, специально для приема. Очень дорогое. Ужасно жалко, что ему приходитсятратить такие деньги ради одного дня. А все из-за тебя, Данка. Куда мне теперьэто платье девать? В институт в нем не пойдешь, оно только для шикарныхмероприятий годится. Будет теперь в шкафу висеть без дела. Данка все равноникогда в него не влезет.

– Ну почему же, – я вежливо отодвинул прильнувшуюко мне Юлю и встал, – пройдет время – и влезет.

– Да ну, перестань! У нее никогда не будет такойфигуры, как у меня.

Дана смотрела в сторону и молча глотала свой кефир, словноне видела нас и не слышала. Но она определенно все слышала, потому что припоследних Юлиных словах сделалась пунцовой.

У меня на языке вертелся резкий ответ, но я одернул себя ипромолчал. Артем предупреждал: не связывайся с Юлькой, она жуткая стерва, иесли что не по ней – может напакостить так, что костей не соберешь. Вотинтересно, как мне расценивать ее явные заигрывания? Если я на них не отвечу,это будет «не по ней»? И тогда мне грозят неприятности? А если отвечу, тополучится, что мне грозят неприятности от папани. Само собой, папаня главнее,но он прост и понятен, как чугунная гиря: бьет больно, но траектория и силаудара очевидны и хорошо прогнозируются. А вот чего ждать от очаровашки Юленькии в какой момент – предсказать невозможно.