Чтобы я еще хоть раз взял Юльку в приличное место? Даникогда в жизни! Она совершенно не умеет себя вести. Вешалась на всех подряд,строила глазки, навязывала свой номер телефона. Просто как дешевая проститутка.Ужас. Стыдобища. Хорошо, что я, когда представлял ее, сразу говорил, что этомоя племянница. Не хватало еще, чтобы все подумали, будто у меня такая дочь.Ларка чуть не умерла от стыда и вчера, когда мы вернулись, устроила мнескандал. Все-таки Юля – МОЯ племянница, и я выполнял просьбу МОЕЙ матери. Ларкашипела, что если я буду продолжать идти на поводу у своих родственников, тонаша жизнь превратится в полное дерьмо, и что мои родственники руководят всейнашей жизнью, и что ей надоело это терпеть, и что я должен, наконец, научитьсяжить собственным умом, а не маминым и не Володькиным, и мне нужно начатьговорить им всем «нет». Я понимал, что она права, и пообещал. Первое, что ясделал, – не поехал с матерью на кладбище. Встал, как обычно, в шесть утра,хотя поспать удалось всего часа три и голова была тяжелая, но все равно встал ив восемь уже был в офисе. Без меня мать Ларису не тронет, ехать не заставит.Юлька небось до обеда проспит. А Валентина пусть сама выкручивается как хочет.Не сможет выкрутиться – пусть едет с матерью. Нет, лично я эти еженедельныепоездки к отцу и Ване прекращаю. И Юльку никуда больше не повезу.

Но это я сейчас такой решительный, а что будет, если матьснова скажет: «Возьми с собой Юлечку, раз Дана все равно не едет»? Как сказатьей «нет»? Как можно отказать матери, если она просит? У меня не хватит смелостиобъяснить ей, что ее обожаемая внучка – набитая дура. Можно было бы поговоритьс Валентиной, но и ей я этого сказать не смогу. Нельзя обижать родственников,нельзя говорить им неприятные вещи и нельзя им отказывать в просьбах. Тем болееродственникам «несчастным и обиженным жизнью». И еще одно «нельзя»: никогданельзя высказывать родителям критические замечания в адрес их детей. Все эти«нельзя» – правила хорошего тона, правила общепринятые и незыблемые. И что жеделать, если соблюдение таких правил портит твою собственную жизнь? Если япосмею заикнуться о том, что Юля не умеет себя вести, Валька обидится, материнажалуется, мать впадет в истерику, начнет демонстративно пить сердечныелекарства, они обе побегут к Володьке рассказывать, какой я плохой инеродственный, и Володька припрется меня учить и читать мне мораль. И я ничегоне смогу ему возразить. Почему-то он всегда ухитряется находить такие слова,такие аргументы, против которых возразить невозможно.

Черт, просто мышеловка какая-то. Скорее бы Павлу удалосьчто-нибудь сделать с Даной, чтобы я мог брать ее с собой. Тогда вопрос о Юлькеотпадет автоматически. Вообще-то этот Павел совсем не дурак, и насчет того, чтоДану надо вытаскивать из дома и приучать жить нормальной жизнью, он,безусловно, прав. Мне это как-то в голову не приходило, а когда он сказал – японял, что это правильно. И выговор я ему утром устроил больше для острастки,чтобы не забывал, кто в доме хозяин. Мы действительно очень поздно вернулись,не мог же он сидеть у нас и ждать до двух часов ночи, ему к семи утра наработу. Я не садист, я все понимаю. Он проводил Дану до Володькиной квартиры, иему пришлось как-то объяснять брату, почему он вдруг ее проводил, вот и сказалему про маньяка. Не стал ничего скрывать или придумывать. Это говорит в егопользу: не хитрый, не скользкий, достаточно простодушный. Мне такие нравятся. Иникому, кроме Володьки, ничего не сказал, понимает, что все бабы – дуры ипаникерши. Валентина – на сто процентов уверен – тут же начала бы требовать,чтобы я дал Юльке охранника и машину с водителем, мать стала бы целыми днямиквохтать и поджидать любимую внучку с часами в руках. А с Леной что делать? ОднаЛариска оставалась бы спокойной: Юлю она терпеть не может и за нее переживатьне собирается, Ленку ненавидит, а Дана и без того никуда не выходит, если несчитать Володьки, но без присмотра она не останется, это уж мы с братомобговорили. Определенно, у Павла есть голова на плечах. Если у него с Даной всеполучится, я о нем позабочусь, подыщу ему такую работу, чтобы был доволен иденьги хорошие зарабатывал.

День большого смеха. Началось все в тот момент, когда Павелвпервые вошел в мой дом и увидел Музу. Мою Музу. Какое у него было лицо! Жаль,у меня под рукой не оказалось фотоаппарата. Удивительно открытый парень этотПавел, все, что думает, написано на лице, читай – не хочу. Я и прочел, причем сбольшим удовольствием. Написано там было примерно следующее: «Ну и заморыш, икак у такого видного мужика может быть такая страхолюдная жена? Наверное, он сней живет из какой-то корысти, а трахаться бегает на сторону, потому чтоневозможно даже представить себе, чтобы кто-то мог лечь с ней в постель.Интересно, какая у него корысть? Деньги? Не похоже, квартирка небогатая,маленькая, достатка не наблюдается. Дети? Их нет. Может, она его шантажирует,знает о нем что-нибудь неблаговидное и угрожает всем рассказать, если он еебросит? Или не о нем, а о его брате, Михаиле Олеговиче? У бизнесменов всегдаесть секреты и тайные темные делишки».

Я от души повеселился, представляя себе, какие мысли бродятв голове у этого спортсмена. Не такой уж я проницательный, просто люди оченьпохожи друг на друга и, когда знакомятся с моей женой, думают примерно одно ито же. Но далеко не все думают молча, многие делают это вслух и облекают своиразмышления в форму вопросов, которые не стесняются мне задавать. Поэтому мнетеперь несложно угадывать траекторию полета их бедной фантазии. Головы забитыстереотипами, вдолбленными с раннего детства, эти стереотипы выстраиваютмозговые извилины в строго определенном порядке, и в результате продуктмыслительной деятельности получается тоже типовым. Скучно… Но из этого я умеюсоздавать для себя постоянный источник всяческих развлечений. Меня этозабавляет.

А потом, когда я привел Дануську домой и остался ждатьМихаила, мне пришлось коротать время с мамой, и я снова начал веселиться,потому что у мамы только и разговоров было, что о приеме, на который ей удалосьотправить Юлю. На самом-то деле мама думала, что рассказывает мне, какая добраяи заботливая у нас с Мишей сестра, как она печется о Мишеньке, о том, чтобы онполноценно отдыхал и имел возможность поддерживать нужные знакомства и заводитьсвязи, и о том, чтобы у него была репутация достойного семьянина, которая нынчеочень ценится в бизнесе как признак стабильности. Я давно уже знал о том, чтоМиша с Ларисой возьмут Юльку с собой в Никольское, мне Дана сразу рассказала, ноя усердно делал вид, что слышу об этом впервые, поддакивал матери и восхищалсядобросердечностью Валентины. Чуть не умер от смеха. Валька – идобросердечность? Даже в пьяном сне такое не приснится. Валька всю жизнь былаэгоисткой и думала только о себе, она вообще любить никого не умеет, ей это отприроды не дано. Каждого человека она расценивает с единственной точки зрения:какие выгоды от него можно поиметь. И Юля точно такая же, в мать пошла, простоклон какой-то, ей-богу. Но наблюдать за ними крайне занятно. Обе думают, чтовсе кругом дураки и можно вертеть окружающими как угодно. Совершенно очевидно,что Валентина старается выпихнуть дочку «в свет», чтобы та нашла себебогатенького мужичка, но разве она может напрямую заявить об этом маме? Мама унас правильная, идеологически подкованная, советской властью выпестованная,мама у нас человек строгой морали и четких нравственных принципов, и вразговорах с ней нельзя апеллировать к современным понятиям и ценностям, онаэтого просто не поймет и ужасно рассердится. С мамой надо аккуратно. И Валькапридумала песенку о Мише и с успехом пропела ее маме. Она всю жизньпользовалась тем, что мама никогда ничего не выясняет и не проверяет, она слеповерит всему, что ей говорят ее дети, ибо ЕЕ дети не могут оказаться лжецамипросто по определению. Это же ЕЕ дети. Как они могут обмануть мать? Невозможно.