Владимир вкатил в комнату сервировочный столик с чайником,чашками и прочими принадлежностями. Поставив столик перед моими коленями, онпридвинул стул и уселся напротив меня. Мне предназначалась красивая чашечка,по-видимому, из сервиза, себе же хозяин дома налил чай в огроменную кружкуобъемом, наверное, не меньше литра и щедро бросил несколько ложек сахару. Никогдане понимал, как можно так пить чай? Пока выпьешь хотя бы четверть – всеостальное остынет и превратится в безвкусное пойло.

– Видите, у нас так тесно, что приходится поить гостейчаем в походных условиях, – улыбнулся он. – Давайте на «ты», ладно? Яведь ненамного старше. Вам сколько лет?

– Двадцать девять.

– А мне тридцать восемь. Разница не принципиальная.Договорились?

– Идет, – обрадовался я. – Володя, разговоресть.

Я быстренько поведал ему о своей встрече с участковым и острашном убийце, разгуливающем по окрестным улицам.

– Ты правильно сделал, что ничего не сказалДане, – одобрительно кивнул он. – Не надо ее пугать, а то она вообщеперестанет выходить из дома и окончательно превратится в затворницу. И спасибо,что проводил ее.

– Ты мне посоветуй, говорить Михаилу Олеговичу или нет.Если я скажу, он Дану из дому не выпустит.

– Сказать надо. – Владимир задумчиво покачалголовой. – Хотя, если честно, я бы не стал говорить, мой брат скор нарешения и очень туг на их отмену, он сгоряча запретит Дане приходить ко мне, идевочка совсем скиснет, ей и без того несладко живется, а у Михаила не хватаетдушевной тонкости, чтобы это понять. Он считает, что если человек обут, одет,сыт и имеет крышу над головой, то у него есть все необходимое для счастья, а всепрочее – просто блажь. Но если ты промолчишь, то может выйти хуже. Предположим,Михаил столкнется на улице с участковым, и выяснится, что ты все знал, нопоручение милиционера не выполнил и ничего никому не сказал. Что будет дальше?

– Меня уволят, – оптимистично спрогнозировал я.

– Правильно. Поэтому сказать придется. Предположим, тыскажешь. Что будет дальше?

– Михаил Олегович запрет Дану.

– Опять правильно. Значит, что нужно сделать?

– Объяснить ему, что Дану нельзя запирать дома, потомучто визиты к вам – единственная ее отдушина, единственная возможность выйти навоздух и вообще посмотреть, как выглядит улица.

– Ну и что будет, если ты ему это объяснишь?

– Меня опять уволят, – радостно сообщил я. –Потому что я лезу не в свое дело и пытаюсь давать указания хозяину, каквоспитывать дочь.

Удивительное дело: разговор вроде шел о серьезных вещах, номне было весело и почему-то радостно. Кстати замечу – впервые за последниемесяцы.

– И опять правильно. Значит, смотри, что получается: унас есть две вещи. Одну ты сказать обязан, иначе тебя уволят. Вторую сказатьнадо обязательно, но нельзя, иначе тебя опять же уволят. Если ты скажешь первуювещь, а насчет второй умолчишь, что вполне разумно, то Дане запретят выходитьиз дому. На следующий день я об этом узнаю и начну объяснять брату, что он неправ. Но мой брат, как я уже сказал, весьма туг на отмену собственных решений.Он упрется, и никакие доводы не помогут. Какой отсюда вывод?

– Не знаю, – я растерялся. – А какой?

– Да очень простой, – Владимир веселорассмеялся. – Надо немножко солгать. Совсем чуть-чуть. Даже и не лгать, апросто переставить факты местами. Никто и не заметит. Я провожу Дану домой исам поговорю с Мишей. Скажу, что ты хотел его дождаться, чтобы предупредить оманьяке, но ты ведь не знал, когда он вернется, а сидеть в чужой квартире,ничего не объясняя, тебе неловко, поэтому ты обратился ко мне и попросилпередать насчет участкового. Поскольку он – хозяин и глава семьи, то ты не счелвозможным обсуждать это с кем бы то ни было из женщин, а тем более с девочкой.Разве не так все было?

– Так, – подтвердил я вполне искренне.

В ту секунду я добросовестно верил, что все было именно так.Иначе просто не могло и быть.

– Ну вот и славно. Я тут же скажу Мише, что ко мне Данубудешь провожать ты, а обратно домой ее буду приводить я, и он даже испугатьсяне успеет.

– Ну хорошо, а Юля?

– А что Юля? – Владимир чуть приподнял четкоочерченные брови, и в его голосе я уловил холодок. – Что тебя беспокоит?Юля – взрослая девушка, она вполне может организовать свою жизнь так, чтобы невозвращаться домой, когда уже стемнеет. Пусть приходит пораньше. Ничего с нейне случится.

Так, в покрытии ринга обнаружилась еще одна заноза. Дядяобожает одну племянницу и не очень-то жалует другую. Интересно, почему?

– Володь, твоя жена сказала, что у них с Даной многоработы. Что она имела в виду?

– У них всегда много работы. – Владимир сноварассмеялся. – Они у меня обе труженицы. Но в данном случае речь идет о«Коде да Винчи». Знаешь такой модный роман?

Пришлось признаться, что не знаю. Даже не слышал. И вообще,насчет почитать я не очень… Я больше кино люблю смотреть.

– Да ладно, не комплексуй, – вероятно, он заметилмое смущение, – он на русском языке только-только появился, но Дана читалаего в оригинале, на английском. Она хорошо знает язык, Муза давно с нейзанимается. Так вот, в этом романе очень много отсылок к текстам Евангелия, ктворчеству Леонардо да Винчи и к истории масонства. Дана заинтересовалась, иМуза достает для нее в разных библиотеках редкие издания, где есть упоминания отех фактах, на которые ссылается автор романа. А редкие издания, сам понимаешь,или вообще не разрешают выносить из хранилища, или дают по большому блату наочень короткий срок, например на ночь, то есть от закрытия до открытия наследующий день.

Теперь мне понятны стали слова Даны о том, что тетя Музаобещала принести редкую книгу и что на ее прочтение останется совсем маловремени.

Мы еще потрепались о том о сем, и я подумал, что порауходить. Чего я тут высиживаю? У человека были какие-то собственные планы насубботний вечер, а он вынужден тупо развлекать незваного гостя. Но мне было такхорошо, и уходить совсем не хотелось…

– Пойду, пожалуй, – неуверенно произнес я, делаяпопытку встать с кресла.

– Погоди. – Владимир вдруг стал очень серьезным,хотя еще минуту назад мы оба отчаянно ржали над рассказанным иманекдотом. – Я хотел поговорить с тобой о Дане. У нее большие проблемы. Тыпонимаешь, о чем я?

– Само собой, – самоуверенно заявил я. – Дляэтого меня и наняли.

Он покачал головой, то ли сомневаясь в моих словах, то лиотрицая их.

– Тебя наняли, чтобы Дана сбросила вес.

– Ну да. Это и есть ее проблема.

Я все еще не понимал, чего он от меня хочет.