Я неплохо был осведомлен об устройстве вражеских кораблей подобного класса, правильно наметил слабое место для первого, максимально мощного удара. Понимал, что в случае нашей неудачи этот громадный корабль одним из первых начнет орбитальную бомбардировку Алверии. Важно не пропустить его на имперскую космическую территорию.

Используя торпеды и лазеры, мы сумели пробить несколько ослабленный в дальнем бою силовой щит линкора и повредить обшивку, на этом наше кратковременное преимущество в бою окончилось. Перераспределение мощностей не лучшим образом отразилось на состоянии силового щита “Вальдора” и его маневренности. Фактически, мы оказались в ловушке.

“Мелнимекоин”, корабль, с которым я почти сроднился за годы службы, быстро пошел на сближение с поврежденным вражеским линкором. По размеру и боевой мощи он превосходил переданную мной цель, но не мог стрелять, пока управляемый моей новой командой крейсер находился в зоне поражения. Уверен, что именно по этой причине по “Вальдору” не был открыт шквальный огонь. Подтянувшиеся к месту назревающего столкновения гигантов более компактные вражеские корабли отрезали нам путь к отступлению.

Я знал, что командор Келинтекин постарается сохранить мне жизнь. Не исключено, что он уже вступил в переговоры с диркенским военачальником или риасом Альтерро. Бессмысленная и, хуже того, опасная трата времени. “Мелнимекоин” и сам остается под огнем, но пока выдерживает усиливающийся натиск.

Понимая, что наше выжидание играет на пользу противнику, я принял решение об отступлении. Попытка пробиться сквозь тесное заграждение, вероятнее всего, станет для меня последней. Но лучше так, чем почти в полной неподвижности ждать финального залпа.

Как только “Вальдор” начал разворот, по нему открыли огонь со всех сторон. Я видел красно-желтые всполохи на экранах, отображающих вид из иллюминаторов. Понимал, что скоро смертельный испепеляющий жар доберется и до нас. Вновь тишина. Все вокруг меня молчали, кто-то тяжело дышал, а кто-то затаил дыхание. Я чувствовал, как сильно устал от войны и неразлучных с ней потерь сослуживцев.

Мой разум готов был принять вечный покой как избавление от страданий. Я представил красивый сад, бегущую навстречу Снежану. Пусть Тайт выживет и вернет ее на Землю. Пусть сказочное чудо, в которое все труднее поверить с каждым сокращением и расширением будто бы остывающих легких, поможет алверийскому народу победить в войне, считающейся с точки зрения галактического содружества безнадежно проигранной.

Я совершил очередную юношескую глупость. Вышел из укрепленной внутренней части “Вальдора”, приблизился к иллюминатору в стремлении разглядеть за тусклым мерцанием слабеющего щита и огненными всполохами далекие светлые точки двойной звезды Таир-Элькор и согреваемой ее теплом планеты Алверия.

Светло-голубая вспышка промчалась перед моими глазами, рассекая пламя и отбрасывая от “Вальдора” еще не достигшие цели вражеские снаряды. Это было похоже на применение плазменного оружия совершенно нового уровня, недоступного ни алверийским, ни диркенским технологиям. Проскользнув по ощетившимся пушечными дулами покатым бокам вражеских кораблей, искрящийся сгусток энергии разрушил их силовые щиты. “Мелнимекоин” выпустил сразу сотни управляемых ракет, и я не сомневался, что все они достигнут цели.

Чудо… Иначе нельзя сказать. Вернувшись в капитанскую рубку, я увидел радостное удивление на лицах воинов и услышал эмоциональные возгласы. Никто не мог объяснить, что произошло. Радары не зафиксировали, откуда прилетел энергетический снаряд, но показания приборов засвидетельствовали – его мощь не таяла после каждого нового контакта с силовым полем атакованных кораблей.

Связь восстановилась, и я услышал воодушевленный голос командора Келинтекина, приглашающий вернуться на борт флагмана. “Мелнимекоин” добил диркенский линкор и начал сближаться к “Вальдором” для стыковки.

Я обменялся с командором информацией, отметил невероятность произошедшего явления и спросил о самочувствии земной девушки. Меня заботило, как Снежана перенесла тревожный временной отрезок. Ответ меня поразил подобно лазерному выстрелу. Я пошатнулся, услышав, что захваченная на Дальгере человеческая особь находится без сознания в медицинском отсеке и ее состояние ухудшается.

Снежана

Свет погас, и мне стало еще страшнее. По громкоговорителю оповестили, что так необходимо для перераспределения мощностей и подачи дополнительной энергии к генераторам силовых щитов.

Вспомнились бабушкины рассказы о войне: как люди прятались в ненадежных бомбоубежищах во время вражеских обстрелов. Нашей семье повезло, что фашисты не дошли до Больших Улиток, но мои прадедушки не вернулись с фронта. Я читала их письма, и теперь вспоминала в эти кошмарные минуты, которые казались бесконечными. Перед закрытыми глазами всплывали неровные строчки на пожелтевших грязных листках бумаги. Всего несколько слов о взятии новой высоты, о тяжелейшем сражении, где пылали в огне машины и люди, а речушка под горой окрасилась в цвет крови.

Но за этими скупыми, наспех начертанными пыльной рукой словами вырастала стена боли. Горечь потери товарищей, страх за жену и детей. Читая те письма в родной избушке, я с трудом сдерживала слезы. А сейчас, на борту боевого инопланетного корабля, не могла и заплакать. Наверное, слезы помогли бы. Хоть на чуток стало бы полегче…

Нет… Я сидела с сухими глазами, то открывала их и видела тьму, то закрывала и представляла ту неприступную высоту в огне и крови. Прабабушки не дождались своих любимых. А я дождусь ли Ланса? Другой мир, другое время и совсем другая война, которая должна быть чужой для меня, человека. Но те же чувства: жаркие как пламя в печи, кисло-жгучие как хрен с горчицей и тяжелые как мельничный жернов.

“Ланс не может умереть!.. Еще как может. На то и война, чтобы отнимать жизни”. Я мысленно спорила сама с собой, и от этого становилось все хуже. Корабельная говорилка давно молчала. Свет не зажигался. Я сидела в темноте и тишине. Дверь каюты заперли. Никто не сообщал, что происходит за бортом. А когда прилетела весточка, я подумала – лучше бы ее и не было. Корабль тряхнуло. Значит, в нас попали. Причем, капитально. Ланс не сумел остановить врага? Моего любимого больше нет в живых?

Я легла и свернулась в тесный комочек, как испуганный еж. Плечи дрожали, в горле до боли горчило. Но вдруг что-то неподвластное моей воле заставило выпрямиться и повернуться с правого бока на спину. В груди словно зажегся огонь, с каждым мгновением он пылал все жарче. Я почувствовала себя сказочным Данко с горящим сердцем, пожертвовавшим собой ради спасения людей. Волшебный Ключ во мне набирал силу, стремясь вырваться на волю, а я сама слабела. Понимала, что неподвластная мне удивительная энергия способна помочь, защитить.

Закрыла глаза и… полетела. Подумала, моя душа рассталась с телом, но не успела увидеть себя лежащую на узкой жесткой койке. Меня вынесло за борт корабля в открытый космос.

Почти та же страшная картина, которую описывал прадед на фронте. Повсюду огонь. Один залп за другим со всех сторон. Мимо меня летели громадные снаряды, не задевая и не причиняя вреда. Я ощущала их движение как опаляющее дыхание жаркого ветра. Но еще сильнее я чувствовала любимого адмирала. Поймала мысли Ланса, как думал он сам, последние в его жизни, и в них нашла себя. Рванулась к нему, понимая, что таю на лету словно комета. Сгораю дотла, опаляя все вокруг кипучим жаром. Снаряды взрывались на лету, сбитые моей кометой, сгорали в синем пламени защитные поля вражеских кораблей.