— Как она? — спросил Бен.

— Хорошо.

Настолько хорошо, насколько это вообще возможно для Алексис.Но она уже никогда никому по-настоящему не будет верить. Она никогда неповерит, что кто-то вернется, ведь когда-то не вернулась ее мама.

— Знаешь, что я думаю? — Бен после всегопроисшедшего выглядел несчастным и рассерженным.

Он позвонил в полицию, пока Эдвина укладывала Алексис, итеперь все время вспоминал вопрошающий взгляд Джорджа, когда они ехали домой.

— Я думаю, что все это очень далеко зашло. Я не уверен,что ты справишься с ними одна, Эдвина. Сегодняшние события это доказали.

— Мы отлично ладим, — тихо сказала Эдвина. Онапрекрасно поняла, почему Джордж так враждебно настроен по отношению к Бену.

— Ты хочешь сказать, что собираешься хлопотать вокругних, пока они все не вырастут? — Его страх за Алексис выплеснулся враздражение на Эдвину, но она слишком переволновалась и устала, чтобы спорить.

— А что вы предлагаете? Бросить их? — резкоспросила Эдвина.

— Ты можешь выйти замуж… Она обратилась к нему запомощью в этот вечер. И все. Но он вдруг стал на что-то надеяться.

— То, что я в трудную минуту позвонила вам, вовсе неявляется поводом для замужества. Я не хочу выходить за кого бы то ни былотолько потому, что не могу справиться с детьми. Я найму кого-нибудь для этого.А замуж я выйду лишь в том случае, если сильно полюблю. Как Чарльза, например.Мне не нужен муж, чтобы воспитывать братьев и сестер.

Эдвина вспомнила, как родители относились друг к другу и какона сама боготворила Чарльза. К Бену она не испытывала подобных чувств. Эдвиназнала, что никогда не полюбит его, хотя она очень дорожила его дружбой и нехотела лишиться ее.

— Кроме того, я думаю, что дети встретят в штыки моезамужество, — добавила она.

Джордж вышел из кухни и слушал их разговор. Эта ночь былатяжелой, все говорили на повышенных тонах.

— Если ты ждешь этого момента, Эдвина, то ты оченьошибаешься. Они никогда не будут готовы к тому, чтобы кто-то вошел в твоюжизнь. Они хотят, чтобы ты принадлежала им, только им… Филип… Джордж… Алексис…малыши… Они не хотят, чтобы у тебя была своя жизнь. Они желают, чтобы тынянчилась с ними, была рядом каждую секунду. А когда они вырастут и бросят тебя,ты останешься одна, а я уже буду слишком стар, чтобы помочь тебе… — Он пошел кдвери, Эдвина молчала, и Бен медленно обернулся. — Ты отказываешься отсвоей жизни ради них, ты знаешь это?

Она посмотрела на него и кивнула.

— Да, Бен, знаю. Я хочу этого… я должна… они так хотят.

— Вовсе нет. — Он печально взглянул наЭдвину. — Они хотят, чтобы ты была счастлива.

Но я не могу, готова была закричать она: они забрали с собоймое счастье…

— Извините, Бен…

Джордж с облегчением понял, что Эдвина не собирается замуж заБена. Ему этого очень не хотелось, и он был уверен, что Филипу тоже.

— Прости, пожалуйста, Эдвина, — тихо сказал Бен изакрыл за собой дверь.

Эдвина обернулась и в замешательстве посмотрела на Джорджа.Она не знала, многое ли он успел услышать, но подозревала, что достаточномного.

— Все в порядке, сестренка? — Джордж медленноподошел к ней, его глаза взволнованно блестели на перепачканном лице.

— Да, — улыбнулась Эдвина, — все в порядке.

— Ты грустишь из-за того, что не выходишь замуж заБена? — Джордж хотел услышать ее ответ. Эдвина всегда была честной с ним.

— Нет, на самом деле нет. Если б я действительно еголюбила, я бы вышла за него замуж, когда он в первый раз попросил меня.

Джордж был так поражен услышанным, что не нашелся, чтоответить, и она усмехнулась.

— А ты собираешься выйти замуж? Он обеспокоенновзглянул на сестру, и Эдвина покачала головой: теперь она знала, что никогда невыйдет. На это у нее просто не будет времени. Вряд ли мужчине найдется место вее жизни, заполненной заботами о детях, их болезнях, уроках и хлопотами подому. И вряд ли какого-нибудь мужчину устроит это скромное место. Да ей и ненужен никто.

— Сомневаюсь.

— А почему? — полюбопытствовал Джордж.

— Ну, по разным причинам… Может быть, просто потому, чтоя слишком вас всех люблю. — У нее защемило сердце. — И, может быть,потому, что я очень любила Чарльза.

И, может быть, потому, что, когда любишь кого-то так сильно,часть тебя умирает с ним… ты отказываешься от всего ради любимого… Как мамапредпочла смерть рядом с любимым человеком жизни без него. Эдвина всю себяотдала Чарльзу и детям, и другому человеку ей просто нечего предложить.

Она стояла рядом с Джорджем, пока он умывался, а потомуложила его в кровать, как маленького Тедди. Погасив свет, она подоткнулаДжорджу одеяло, потом заглянула к мирно спящим Фанни и Тедди. Мимо пустойкомнаты Филипа прошла в свою спальню. На кровати калачиком свернулась Алексис,ее золотистые локоны разметались по подушке.

Эдвина посмотрела на сестренку, а потом, впервые за многодней, достала с верхней полки шкафа коробку. Она развязала голубую атласнуюленту, откинула крышку, и в лунном свете замерцали мелкие жемчужинки на беломатласе. Волны тюля вздымались вокруг нее, как море угасших надежд, и Эдвиназнала, что сказала Джорджу правду… ей никогда не надеть такой фаты, никогда небудет другого мужчины в ее жизни… У нее будут только Филип, Джордж, Алексис,Фанни и Тедди, но больше никого.

Она аккуратно сложила фату в коробку, присела на крайкровати и невидящим взглядом смотрела в окно, не вытирая слез. Для нее всезакончилось… закончилось в ту далекую ночь в океане, когда не стало человека,которого она любила. Она очень сильно любила Чарльза и не надеялась, что в еежизни будет другая любовь.

14 июня 1914 года они стояли на платформе и смотрели, какпоезд медленно приближался к станции. Эдвина, стоя позади Джорджа, изо всех силмахала Филипу, который, высунувшись из окна, радостно им улыбался. Казалось,минуло тысячи лет, а не девять месяцев, и вот Филип возвращался, окончив первыйкурс Гарварда.

Он первым сошел на платформу и кинулся всех обнимать. Джорджиздавал ликующие возгласы, а младшие весело прыгали вокруг. Одна Алексистихонько стояла и недоверчиво улыбалась, как будто все еще не верила тому, чтоФилип сдержал свое обещание и приехал.

— Привет, котенок! — Он прижал к себе засиявшуюАлексис. Филип снова дома, значит, все хорошо, сбылся чудесный сон!

Джордж шутливо боксировал с братом, пока Филип, смеясь, неоттолкнул его. Он не помнил себя от счастья, что опять оказался дома.

Когда он вернулся за багажом в вагон и стал через окнопередавать вещи Джорджу, Эдвина не могла не заметить, как Филип вырос иповзрослел. Он держался очень уверенно, даже солидно — настоящий мужчина. Емубыло почти девятнадцать, но выглядел он старше своих лет.