В Сан-Франциско в феврале открылась выставка«Панама-Пасифик», и Эдвина повела туда детей. Им там очень понравилось, и онитребовали, чтобы Эдвина водила их на выставку каждую неделю. Но самымпотрясающим событием для всех явилось установление телефонной связи междуНью-Йорком и Сан-Франциско.

Когда Филип приехал в Нью-Йорк к друзьям, он попросилразрешения позвонить в Сан-Франциско, пообещав оплатить разговор.

Все сидели за обеденным столом, когда прозвенел телефонныйзвонок, и Эдвина подошла к аппарату. Телефонистка попросила Эдвину не вешатьтрубку, и вдруг из нее раздался голос Филипа. На линии были довольно сильныепомехи, но Эдвина услышала его и замахала детям, приглашая их подойти ипослушать. Пять голов склонились к телефону, все одновременно что-то кричали втрубку, а Филип только успел сказать несколько слов, как оплаченное им времякончилось и связь оборвалась. Благодаря этому разговору Филип почувствовал себянемного ближе к ним, к дому.

В Гарварде он был приглашен на церемонию, воскресившую в немболезненные воспоминания. Миссис Уайденер пригласила его на открытие библиотекиимени Гарри Элкинза Уайденера, названной ею так в память о сыне. Они с Гарривстречались последний раз на «Титанике», и Филип его прекрасно помнил. Гаррибыл приятелем и Джека Тейера. Сын и отец Уайденеры погибли в ту ночь.

Встреча получилась грустной. Джек и Филип не знали, о чемговорить, испытывали неловкость и вскоре разошлись. Странно было думать, чтокогда-то они были рядом в ту страшную ночь, боролись за жизнь, радовалисьсвоему спасению, оплакивали погибших родных. Они слишком многое потеряли, ислишком много времени утекло, чтобы им хотелось теперь вспоминать все это.

Филип написал Эдвине об этой встрече, но она в ответномписьме даже не упомянула о Джеке. Он знал, что для нее это тоже трудная тема.Эдвина редко говорила о тех днях, и, хотя Филип был уверен, что она все ещедумает о Чарльзе, сестра почти никогда вслух не вспоминала его. Это быломучительно для нее, и Филип подозревал, что так будет всегда. Ее молодостькончилась в ту страшную ночь.

В мае ужасная весть потрясла мир. Филип услышал ее, сидя вбиблиотеке, и на секунду застыл, вспомнив ледяную ночь три года назад.

Затонула «Лузитания», подорванная немцами. Судя по всему,корабль был атакован и ушел на дно через восемнадцать минут, унося с собойчеловеческие жертвы. Это был жестокий удар.

Все утро Филип думал о том, как тяжело будет узнать о гибелипарохода Эдвине, и он оказался прав. Эдвина, услышав об этом, прошла пешкомвесь путь от редакции до дома на Калифорния-стрит. Бен предложил подвезти ее,но она только покачала головой. Она не могла говорить и, казалось, даже незаметила Бена.

Она медленно брела по улицам, думая, как и Филип, о тойстрашной ночи три года назад, о том, как все для них изменилось с тех пор. Онатак хотела, чтобы воспоминания перестали мучить ее, и они действительнопотускнели, но гибель «Лузитании» заставила их вспыхнуть с новой силой. Памятьоживила те страшные события, и Эдвина вновь думала о родителях и Чарльзе; онабудто видела их лица сквозь пелену слез, застилавшую глаза, и молилась за душипогибших на «Лузитании». Эдвина снова слышала скорбный церковный гимн, которыйиграл оркестр на тонущем «Титанике», чувствовала на своем лице ледяной ветер,слышала гул, треск, вопли…

Она вошла в дом через парадную дверь, осторожно поднялавуаль и сняла шляпку.

— Эдвина! Что-то случилось? — Алексис, которойисполнилось уже девять лет, испуганно смотрела на сестру.

— Ничего, моя хорошая. — Эдвина, нежно коснувшисьрукой лица Алексис, покачала головой. Ей не хотелось напоминать сестре об ихпотере.

Алексис ушла играть во двор, а Эдвина долго стояла у окна,думая о тех, кого нет рядом с ними, и о тех, кто погиб на «Лузитании».

Вечером позвонил Филип, узнать, как они себя чувствуют послеизвестия о «Лузитании».

— Какая отвратительная война, да, Вин?

— Разве можно так поступать? Пассажирский корабль… —Одна мысль об этом заставляла ее содрогаться от знакомой боли.

— Не думай, пожалуйста, об этом. Но не думать об этомбыло невозможно. Мысли о «Титанике» все время лезли в голову… Ночь… скрежетспускаемых на воду шлюпок… крики утопающих. Разве такое забудешь? Разве этоуйдет из памяти?

Эдвина, лежа в кровати, снова и снова вспоминала счастливуюжизнь с родителями, Чарльзом, такую непохожую на ее теперешнюю одинокую жизнь.

Вскоре после гибели «Лузитании» Италия, разорвав договор сГерманией, также вступила в войну. В сентябре того же года Россия, отступая,оставила Польшу, Литву, Курляндию, потеряв миллионы человеческих жизней.Великая война свирепствовала в Европе, а Америка все еще оставалась стороннимнаблюдателем.

В 1916 году немцы и французы потеряли почти по семьсот тысяччеловек под Верденом, и более миллиона погибло на Сомме. Немецкие подлодкипродолжали топить торговые и пассажирские суда наряду с военными. В войнуоказалась втянутой Португалия, продолжались воздушные налеты на Лондон.Соединенные Штаты не вмешивались в военные действия. Но все взоры былиприкованы к истекающей кровью Европе.

31 января 1916 года Берлин уведомил Вашингтон, что атакиподводных лодок будут продолжаться, а через два месяца немецкое командованиезаявило, что субмарины будут топить каждый корабль с поставками для Антанты.Вильсон, вновь избранный президентом, принял наконец решение и, хотя ранееговорил, что американцы «слишком горды, чтобы воевать», объявил, что защититСвободу и Демократию.

Эдвина продолжала получать весточки от тети Лиз, однакописьма приходили все реже и реже, и шли они из Европы окольными путями. С тетейвроде все было в порядке, несмотря на кошмарную погоду и сильную нехваткутоплива и продуктов. Она просила Эдвину быть осторожнее и жаловалась, чтоужасно тоскует по детям. Лиз надеялась, что после войны они приедут навеститьее, но сама эта мысль пугала Эдвину, ведь она до сих пор не могла пользоватьсядаже паромом до Окленда.

Эдвина часто ходила в редакцию и с интересом слушала, какмужчины обсуждают новости с театра военных действий. К тому времени ихотношения с Беном обрели прежнюю форму. Он понял, что она вообще не стремитсязамуж, ее вполне устраивает жизнь в окружении братьев и сестер. Она ценила егодружбу, его помощь в делах; они подолгу обсуждали события на фронте и текущиепроблемы газеты.

Филип учился уже на последнем курсе Гарварда, и Эдвинарадовалась тому, что скоро еще один член семьи приступит к работе в редакции. Вусловиях жесткой конкуренции все газеты возглавляли люди, хорошо знающиеиздательское дело, а семья де Янг была самым мощным издательским кланом вСан-Франциско.

Газета отца, созданная его многолетним трудом, постепенноприходила в упадок. Пять лет без хозяйской руки — срок большой, пора Филипубраться за дело. Эдвина понимала, что потребуется год-другой, прежде чем Филипосвоится, но со временем все должно наладиться, и их газета наверстаетупущенное. За последние два года доход от тиражей несколько сократился, но онивсе еще могли позволить себе не менять привычный образ жизни, и Эдвинаблагодарила за это судьбу. Филип вот-вот вернется, а Джордж ближайшей осенью начнетсвой первый учебный год в Гарварде.