Поначалу мужчины перебрасывались ничего не значащими фразами.Но потом увлеклись и вроде бы про меня забыли. Я на первый план не лезла,сидела с кислым видом и внимательно слушала. И вдруг Юрик сказал:

— Передай Слону, чтоб завтра часам к восьми был у меня,его и пошлю.

Жора заметно дернулся, потом ответил, больше чем обычноперевирая звуки:

— Слона в городе нет, у него бабка умерла, на похороныуехал.

— Да? — Старший Катков и бровью не повел, но глазастали похожи на два замерзших озера. — Тогда Вовку… как его… — Юрикпоморщился.

— Сергуна? — с готовностью подсказал Жора.

— Да нет, этого… со шрамом на подбородке.

Мне стало любопытно. Одного из моих похитителей звали Вовка,и у него точно был шрам. Кстати, здоровяку Женьке кличка Слон очень бы подошла.

Жора покосился на меня, при этом в глазах читаласьнеприкрытая злоба, я скромно улыбнулась.

— Вовки тоже нет, — сказал он.

— Что, со Слоном бабушку хоронит или своя в ящиксыграла?

— Приболел…

— До завтра выздоровеет.

— Пошли Сергуна.

— Я тебе сказал: завтра в восемь. И Лады?

Жора очень заметно стал ерзать, точно в сиденье стуланеожиданно вылез здоровенный гвоздь.

— Юрик, — жалобно начал он, поерзав минутпять. — Ну чего ты… Отпустил я ребят погулять немного. Где я их теперьнайду?

— Найдешь, — усмехнулся старший Катков. Видно,гвоздь увеличился в размерах. Пострадав еще немного, Жора торопливо выпилконьячку, поднялся и сказал:

— Пойду. Дело у меня. Личное.

— Двигай. Завтра в восемь.

Беседа с братом произвела на Юрика впечатление. Он тяжелозадумался, а про меня как будто вовсе забыл.

— Юра, — позвала я и надула губы. — Ты где?

— Здесь я, солнышко. Извини. Дела, чтоб им пропасть.Мозги сохнут.

— Я думала, мы здесь, чтобы отдыхать, а не о делахдумать.

— Конечно, киска. Хочешь, потанцуем?

— Не хочу. Мне здесь надоело. Кстати, человек, неспособный даже рядом с красивой женщиной забывать о делах, скорее всего наживетопухоль головного мозга.

— Ладно, не злись. Я же стараюсь.

— Проводи меня.

Мы покинули ресторан. Стриженый парень торопливо подогналмашину Юрика к самым ступеням и вышел.

— Ты ведь не собираешься садиться за руль? —грозно спросила я. — Ты выпил бутылку коньяку.

— Ну и что? Хоть ведро…

— Или цистерну, если речь идет о твоей жизни. Но ксвоей я отношусь с душевным трепетом. Я поеду на такси. Где стоянка?

Юрик глухо простонал и сказал парню:

— Садись за руль.

Мы устроились сзади. Юрик меня обнял и страстно поцеловал.

— Давай ко мне, а?

— Чтобы ты голову ломал над своими делами?

— К черту дела. Домой, — бросил он парню.

Я проявила живой интерес:

— Где ты живешь?

— Сейчас увидишь, солнышко. Машина остановилась возлепятиэтажного дома, возведенного в сталинские времена, с большой аркой илепниной над окнами. Дом был довольно обшарпанным и, судя по всему, не такдавно состоял из коммуналок.

— Это здесь? — удивилась я.

— А что? — обиделся Юрик. — Хорошая квартира.Хоть на машине катайся! — Он вышел и подал мне руку. Про парня и вроде бысовсем забыл.

Тот подал голос:

— Мне ждать?

— Разумеется, — ответила я. Юрик поморщился икивнул.

Парень помялся и жалобно сказал:

— У меня девчонка в соседнем доме. И телефон есть.

Каток решил быть добрым:

— Ладно, запиши телефон и отгони машину на стоянку.

— Почему так темно? — спросила я уже вподъезде. — И запах ужасный. Здесь что, кошки?

— Откуда мне знать? Я ж не в подъезде живу.

— А этаж?

— Четвертый.

— В доме без лифта? Кошмар какой.

— Хорошо, — сатанея, сказал Юрик. — Я тебя наруках понесу.

— А если споткнешься в такой темноте? Кто у васотвечает за порядок в подъезде?

— Солнышко, не заводись. Скажу завтра мужикам, ониздесь иллюминацию устроят.

— Завтра, — фыркнула я. — Я думала, у тебяприличный дом с зеленой лужайкой.

— Да был у меня дом. Два этажа. И лужайка была.

— И что с ними случилось?

— Ничего. Жена живет с сыном. Тут мы вошли в квартиру.Юрик включил свет и, забегая вперед, стал распахивать двери. Несколькозаискивающе. Я хмурилась, потом сказала:

— Это ужасно. Что за обои? А идиотские потолки созвездами?

— Чего ж их, сбивать, что ли?

— Разумеется. Человек с твоим вкусом, и вдруг такаяквартира… Жить здесь, конечно, нельзя.

— А мне нравится, — разозлился Юрик.

Я взяла его под руку.

— Ничего подобного. Это тебе нравиться не может. Сейчасты возражаешь мне просто из чувства противоречия, такого понятного в мужчине ствоим характером. Посмотри сам: что это за ковер? Ведь это не ты выбирал? Нет?Я так и думала: твоя бывшая супруга. Совершенно ясно, почему ты ее оставил.Такой человек, как ты, просто не может жить с этим ковром. Это чудовище, а нековер.

Юрик плелся рядом и с тоской поглядывал по сторонам.

— Конечно, из квартиры можно сделать что-нибудьприличное, но на это понадобится время.

— Давай выпьем, — видно, чтобы переменить тему,предложил Юрик.

— Ты уже выпил. Надо думать о здоровье. С коньякомследует быть осторожнее. Теннис — вот эликсир здоровья и молодости. Ты играешьв теннис? — спросила я.

— Нет. И не буду.