Я уже устроилась со всеми удобствами, а Серафима толькосадилась. Была она чем-то опечалена, в мыслях витала и, наверное, поэтому оступилась.Нога попала в узкое пространство между бортиком тротуара и порогом машины.Высоченный каблук сломался, а Серафима охнула. Тарханов отреагировал так, каклюбой другой на его месте: шагнул вперед и наклонился к тетушке. И даже успелпроизнести ее имя, когда что-то стукнуло. Я вздрогнула, Серафима вскрикнула,Илья побледнел, а стекло в окне за его спиной вдруг разлетелось вдребезги. Итут же звук повторился. Шофер оказался на асфальте, Илья продолжал стоять,согнувшись, а Серафима заорала:

— Ложись, мать твою… — Она с силой толкнула его натротуар.

Тут началось что-то невообразимое: заскрипели тормоза,закричали женщины, а я слабо застонала, вознамерившись упасть в обморок, потомучто и до меня наконец дошло: в Илью только что стреляли и, возможно, будутстрелять еще. К счастью, обошлось.

Пока Илья в светлом костюме лежал на асфальте, закрыв головуруками, откуда-то сбоку появились очень бойкие ребята и кинулись на выручку.Заметив их, Илья приподнялся, а шофер вскочил и буквально грудью стал загораживатьшефа от пуль, которые уже больше не летали. Кто-то отдавал приказы, а кто-тозвонил в милицию. Бледный Илья Сергеевич сел в машину. Тетушка пыталасьвызволить его из состояния полной прострации. Я сидела рядом и жалобнопоскуливала. Милиция подъехала через несколько минут. Пришлось смириться снеизбежным.

Пока органы правопорядка занимались нами, появился ВладимирПетрович.

То ли Серафима как-то смогла ему сигнализировать, то ли онузнал о случившемся другим образом, но в трудную минуту верный друг был рядом.Ответив на все вопросы, которые мне смогли задать, я устроилась в белоснежнойприемной. Илья Сергеевич из прострации вышел, однако по-прежнему был бледным ирастерянным.

Стреляли с чердака двухэтажного дома напротив. Там былиобнаружены следы присутствия убийцы, но, так как он покинул чердак задолго допоявления соответствующих органов, представители этих самых органов высказывалисомнения, что его удастся отыскать. Вообще начавшееся расследованиенеудавшегося покушения вселяло бездну оптимизма.

Исчерпав все вопросы, защитники правопорядка удалились,вместе с ними удалился Владимир Петрович, пообещав, что через час-полторавернется. Мы остались одни в кабинете Тарханова, держась подальше от окон. Вофисе было полно охраны, это вселяло робкую надежду, что сегодня нас не убьют.

— Поскорее бы Владимир Петрович а вернулся, —громко сказала я, не потому, что очень торопилась с ним встретиться, а чтобынастроить своих друзей на нужные мысли. Тетушка отреагировала незамедлительно:

— Много от него толку.

— Все, ребятки, — заявила я устало. — Мы вовсем каемся и уезжаем ко мне. Отпуск безнадежно испорчен, даст Бог, хоть вживых останемся.

— Кто это разрешит нам уехать? — съязвилаСерафима, а я удивилась. — Объясняю специально для слаборазвитых: имеетсяодно убийство и покушение на убийство. В обоих случаях черт дернул быть пососедству. Так что пока идет следствие, придется нам здесь обретаться.

— Это правда? — спросила я у Тарханова. Он пожалплечами как-то вяло и даже равнодушно. — Значит, они обязаны дать намохрану, — разозлилась я. — На меня ведь тоже покушались.

— Ты ментам об этом рассказала? — ахнула тетушка.

— Нет. Они же не спрашивали, а у меня самой из головывсе временно вылетело.

Тетушка вздохнула с заметным облегчением. И переключилась наИлью:

— Этот твой шофер вел себя уж очень по-дурацки. Словнохотел, чтобы ты подольше торчал на тротуаре. Скажи начальнику охраны, пустьпокопается в его личном деле. Наверняка отыщется что-нибудь интересное…

— И без того все ясно, — грустно сказалИлья. — Хотели убить Лику, — в этом месте он невеселоусмехнулся. — Я ведь не очень ей поверил. Думал, драматизирует. Хотелиубить меня. Вчерашнее нападение на Сашу… Кому-то мы сильно не по душе. А вседело в листке бумаги, который вы нашли.

— Я не думаю, что это Юрик, — с неизвестно откудавзявшейся уверенностью заявила я.

— У тебя что, любовная горячка от его прекрасныхглаз? — разозлилась Серафима.

— У меня нет любовной горячки. Просто похоже, что он непритворяется. И не надо так на меня смотреть… Кстати, Илья Сергеевич, тебе-тоничто не мешает отбыть на Багамы, скажем, на месяц…

— Не могу, — покачал он головой. — Черезнеделю приедут немцы.

— Ах, немцы… — с пониманием закивала я. Тут мои мыслисделали неожиданный скачок в другом направлении. — Мы исходим из того, чтовсе три покушения на наши жизни связаны. А если нет? Что, если в тебя стрелялисовершенно не потому, что мы зачастили в твой офис? Негритенка временно лишаюттрудоспособности, чтобы под ногами не путался. О Господи… Этот тип, Руслан, онведь предупреждал меня. Ну да. Он так и сказал: передай Илье, пусть будетосторожней, если убрали Сашу, значит, что-то затевается.

— А чего ж ты молчала? — разозлилась тетушка.

— Я не молчала. Просто у меня из головы все вылетело.

— У меня тоже, — вздохнул Илья Сергеевич. —Выходит, это покушение с убийством Петюни никак не связано?

— Если ты права, — вмешалась Серафима, — то вмилиции нам болтать не стоит.

— Да что у вас за отношение к властям? —возмутилась я. — Какая-то стойкая нелюбовь.

— Зато твоей любви на троих хватит.

— Разумеется. Я привыкла доверять родной милиции.

— Ага. Давай, порадуй их. Мало неприятностей.

— Значит, посвящать их в наши проблемы вы категорическиотказываетесь? — выходя из терпения, спросила я.

— Отказываемся, — кивнула Серафима. — Ивообще не заикайся об этом.

— В таком случае я буду действовать по-своему…

— Как, интересно?

— Для начала пойду к Юрику на свидание.

— Хочешь спросить, не он ли людей на тот светопределяет?

— До чего догадливая.

— Ага. Он, конечно, разрыдается на твоей груди и начнеткаяться.

— Иронизируй сколько угодно. В милицию идти вы нежелаете, следовательно, придется мне самой во всем разобраться. Сидеть и ждать,когда нас всех перестреляют, желания не испытываю.