— Пятеро, включая Питера. Он старший.

— Оставьте дежурной сестре ваш телефон. Я позвоню, еслибудут какие-нибудь изменения. И, пожалуйста, если вам нужно будет остаться дома— оставайтесь. Другие дети, наверное, очень переживают, особенно если видели,как все случилось. Кстати, сколько лет вашему младшему?

— Десять. Младшему сыну — десять, а девочкам —одиннадцать, тринадцать и четырнадцать.

— Должно быть, вы целыми днями крутитесь как белка вколесе, — предположил он.

— Они славные ребята и помогают мне, — улыбнуласьЛиз.

Дику захотелось сказать ей, что она очень хорошая мать, ноон сдержался. Вместо этого он пошел к Питеру, чтобы еще раз взглянуть на него,а Лиз поехала домой.

Когда она вернулась, было уже без малого десять, но никто издетей так и не ложился. Девочки плакали, а Джеми беспокойно слонялся из угла вугол. Глаза его были сухими, но на лице застыло выражение такого страдания, чтоЛиз чуть не зарыдала сама.

Едва завидев мать, все четверо бросились ей навстречу,стараясь по ее лицу угадать, как дела у Питера.

Лиз постаралась улыбнуться как можно спокойнее.

— С ним все будет в порядке, — сказала она прежде,чем они успели о чем-то спросить. — У него сильное сотрясение мозга ималенькая трещина в позвонке, но он обязательно поправится. У него прекрасныйдоктор, — добавила она неожиданно для себя.

— А когда нам можно с ним повидаться? — чуть нехором спросили дети.

— К нему пока нельзя; врач сказал, что Питеру нуженпокой, — объяснила Лиз. — Я спрошу, может быть, денька через три…

Она села к столу, и Кэрол поставила перед ней тарелку состатками мясного пирога, но у Лиз не был сил даже поднять вилку.

— А когда Питер вернется? — с беспокойствомспросила Меган.

— Не раньше чем через пару недель, — честноответила Лиз. — Смотря по тому, как быстро он будет поправляться.

Они задавали ей еще вопросы, но Лиз старалась избегатьлишних подробностей, которые могли только напугать детей. Все, что им нужнобыло знать, это то, что Питер жив и что он поправляется.

Примерно через час дети наконец разошлись по спальням, иКэрол еще раз попросила у Лиз прощения.

Она считала, что во всем виновата только она одна.

— Не говори глупости! — возразила Лиз. Она такустала, что едва могла ворочать языком, но ей казалось, она обязана успокоитьдомработницу. — Ни один человек не может держать под контролем такуюораву. Нет, Кэрол, как ни горько это сознавать, но основная вина лежит на самомПитере. В семнадцать лет человек может и должен контролировать себя сам. Онзабылся — и вот что из этого вышло. Впрочем, я тоже виновата: наверное, мненужно было почаще и понастойчивее напоминать ему и его друзьям о том, как надосебя вести. — Она вздохнула. — Ладно, Кэрол, давай забудем об этом.

Главное, Питер остался жив. Его даже не парализовало.

— Господь всемогущий! — воскликнула Кэрол. — Сним действительно все будет в порядке?

— Врачи говорят — он поправится. Правда, Питер пришел всознание всего каких-нибудь два часа назад, но он уже разговаривает и можетдвигать руками и ногами. Сначала я думала, что он… что он может…«…Умереть», — хотела сказать Лиз, но выговорить это слово так и не смогла.Кэрол поняла ее и так. Все время, пока Лиз отсутствовала, она думала о том же иготова была предположить самое худшее. Впрочем, дела и так обстояли далеко неблестяще.

— Я должна вернуться в больницу, — сказала Лиз,вставая. — Пойду наверх, соберу кое-какие вещи.

— Почему бы вам не переночевать здесь, Лиз? Вывыглядите очень усталой. — «Смертельно усталой», — хотела сказатьКэрол, но вовремя прикусила язык. — Если вы хотите быть с Питером завтра,вам просто необходимо отдохнуть!

— То же самое сказал мне его доктор, но я знаю,чувствую, что должна быть сегодня ночью с ним, с моим мальчиком. Правда, Питерууже семнадцать, но он все равно нуждается во мне.

— Бедный Питер! — вздохнула Кэрол. — Какскверно кончается для него лето. Как вы думаете, он сможет пойти в школу всентябре?

— Не знаю. — Лиз пожала плечами. Сейчас она меньшевсего думала о школе. Сегодняшний день действительно был слишком тяжелым, и оначувствовала себя так, словно побывала под колесами самосвала. Выглядела она, вовсяком случае, ужасно, без кровинки на лице.

У Кэрол от жалости болезненно сжалось сердце.

Поднявшись наверх, Лиз заглянула в спальню к Джеми, чтобыпоцеловать его на сон грядущий, но время было позднее, и мальчик крепко спал.Во всем доме царила непривычная тишина, и Лиз поймала себя на том, чтонапряженно прислушивается, ловя каждый звук, каждый шорох. Войдя в спальню, онахотела собрать сумку, но вместо этого села на кровать, не в силах пошевелить нирукой, ни ногой. Она могла думать только о том, что чуть было не произошлосегодня, и благодарить бога за то, что все обошлось.

Было уже около полуночи, когда Лиз наконец вышла из дома,чтобы вернуться в больницу к Питеру.

Уже сидя в машине, она, поддавшись неожиданному порыву,достала сотовый телефон и позвонила матери в Коннектикут.

Узнав о происшествии, Хелен пришла в ужас.

— Скажи правду, Лиз, с ним все будет в порядке? —спросила она сдавленным голосом, и Лиз пообещала, что, когда Питер будетчувствовать себя лучше, он сразу же позвонит бабушке.

Когда Лиз добралась до больницы, Питер еще не спал. За товремя, что ее не было, его состояние, несомненно, улучшилось. Во всяком случае,разговаривал он уже почти без усилий; Лиз убедилась в этом, когда, войдя впалату, обнаружила Питера болтающим с одной из молоденьких сиделок.

— Привет, мам! — воскликнул он, завидев ее. —Как там Джеми?

— Хорошо. Все просили передать, что они тебя любят. Онихотели прийти, чтобы повидаться с тобой, но я сказала, что нужно немногоподождать, пока ты окрепнешь.

Пока они разговаривали, сиделка приготовила постель вкомнате для посетителей, и Лиз, переодевшись в спортивный костюм, легла инакрылась одеялом. Она просила, чтобы ее разбудили, если Питер будет звать ееили если ему станет хуже, однако, по мнению сиделки, и то и другое быломаловероятно. С каждым часом Питер чувствовал себя все лучше. Чтобы боль не такбеспокоила, ему сделали укол успокоительного, после которого он должен былпроспать до утра.

Лиз уже засыпала, когда в комнату для посетителей заглянулДик Вебстер. Увидев его, Лиз в страхе вскочила, чувствуя, как бешено стучитсердце в груди.

— Что?! Что случилось?!

— Ничего, ничего, лежите! С Питером все в порядке, онспит. Я хотел только спросить, не нужно ли вам снотворное. Извините, если я васнапугал. — Ему явно было очень неловко. На самом деле он оказался не такимуж бесчувственным.