– Нужно принимать меры предосторожности.

Фраза прозвучала зловеще.

Затем она, обратившись ко мне, произнесла особенным,глубоким голосом с многозначительной интонацией:

– Я должна предупредить вас, мистер Истербрук, – недвигайтесь с места. Сохраняйте полную неподвижность, иначе вам грозитопасность. Это не игрушки. Я вызываю силы, гибельные для тех, кто не умеет имиуправлять. – Помолчав, она добавила: – Вы принесли, что вам было велено?

Не говоря ни слова, я достал из кармана коричневую замшевуюперчатку и протянул ей.

Взяв перчатку, Тирза прошла к металлической лампе сповернутым вниз абажуром, зажгла ее, и в лучах тусклого холодного светакрасивая коричневая замша приобрела сероватый безжизненный оттенок.

Тирза выключила лампу и одобрительно кивнула.

– Очень подходит, – проговорила она. – Физические эманациивладелицы достаточно сильны.

Она положила перчатку на какой-то аппарат в дальнем углу,напоминавший большой радиоприемник. Потом громко позвала:

– Белла, Сибил. Мы готовы.

Сибил вошла первая, одетая в черный длинный плащ поверхпавлиньего платья. Театральным жестом сбросила плащ – он соскользнул на пол,где и остался лежать, как чернильная лужа. Сибил вышла вперед.

– Надеюсь, все пройдет удачно, – сказала она. – Заранееникогда нельзя сказать. Прошу вас, мистер Истербрук, не настраивайтесь наскептический лад. Это так неблагоприятно сказывается.

– Мистер Истербрук здесь не для того, чтобы насмехаться наднами, – сурово произнесла Тирза.

Сибил легла на пурпурное ложе. Тирза склонилась над ней,поправляя складки ее одежды.

– Тебе удобно? – осведомилась она заботливо.

– Да, благодарю, дорогая.

Тирза выключила несколько ламп, и все погрузилось вполутьму. После этого она подкатила балдахин на колесиках и установила этосооружение так, что на Сибил, скрыв ее во мраке, упала тень.

– Яркий свет вреден для глубокого транса, – сказала она. –Теперь, кажется, все готово. Белла!

Белла появилась из темноты. Они с Тирзой подошли ко мне,взяли за руки – Тирза за левую, Белла за правую – и сами соединили руки, левойТирза обхватила правую кисть кухарки. Я ощутил ладонь Тирзы, горячую и крепкую;ладонь Беллы, вялая и холодная, вызвала во мне дрожь отвращения, словно в моейруке был зажат слизняк.

Видимо, Тирза нажала какую-то кнопку – сверху полилась тихаямузыка. Я узнал похоронный марш Мендельсона. «Мизансцена, – презрительноподумал я. – Показная мишура!» Я оставался совершенно спокоен, настроен былкритически, но помимо воли в душе у меня зародилось дурное предчувствие.

Музыка смолкла. Наступила долгая тишина, слышно было толькотяжелое, с присвистом дыхание Беллы и глубокое, ровное – Сибил.

И вдруг Сибил заговорила. Но не своим, а низким мужскимголосом, в котором слышался заметный акцент.

– Я здесь, – произнес голос.

Женщины выпустили мои руки. Белла скользнула в темноту.Тирза проговорила:

– Добрый вечер. Это ты, Макэндал?

– Я – Макэндал.

Тирза подошла к дивану и откатила в сторону балдахин.Казалось, Сибил спит глубоким сном. Лицо ее, освещенное неярким светом, сталомоложе, разгладились морщины. Пожалуй, сейчас ее можно было назвать красивой.

Снова раздался голос Тирзы:

– Готов ли ты, Макэндал, повиноваться моим желаниям и воле?

– Готов, – ответил странный низкий голос.

– Готов ли ты защитить тело Досу, лежащее здесь и ставшеетебе приютом, от любой физической опасности и вреда? Готов ли отдать егожизненные силы на выполнение моей цели – той цели, что может быть достигнута сего помощью?

– Готов.

– Готов ли ты предать это тело на волю смерти, чтобы смерть,повинуясь законам природы, перешла через него к другому существу?

– Смерть должна вызвать смерть. Да будет так!

Тирза отступила на шаг. Подошла Белла и протянула хозяйкераспятие. Тирза повернула его крестом вниз и положила на грудь Сибил. Беллаподала Тирзе маленький зеленый фиал. Та капнула из него жидкости на лоб Сибил иначертала что-то пальцем – как мне показалось, снова перевернутый знак креста.

– Святая вода из католического храма в Карсингтоне, – объяснилаона мне.

Голос у нее при этом был совсем обычный, но все равностранная колдовская атмосфера не изменилась, а, наоборот, стала еще тревожнее.

Появилась мерзкая погремушка, уже виденная мною. Тирзатряхнула ею трижды, вложила в руку Сибил, снова отступила назад и объявила:

– Все готово.

– Все готово, – откликнулась Белла.

Тирза обратилась ко мне тихим голосом:

– Вряд ли наш ритуал особенно заинтересовал вас, хотянекоторым из наших гостей интересно. Вам, наверное, кажется, будто перед вамиразыгрывается сцена, подобная тем, что можно увидеть у африканских колдунов.Хочу вас разуверить. Ритуал – набор слов и фраз, освященный долгими веками. Оноказывает воздействие на человеческий дух. Откуда возникает массовая истериятолпы? Мы не знаем точно. Но это явление существует. Старинные обряды играютсвою роль – особую роль, мне думается.

Белла, которая ненадолго выходила из комнаты, вернулась спетушком в руках. Он был живой и вырывался. Опустившись на колени, она сталачертить зажатым в пальцах мелом какие-то знаки вокруг жаровни и медного таза,потом посадила птицу на пол, уткнув клювом в кривую белую линию. Петушок застылв неподвижности.

Белла все чертила и чертила на полу, напевая при этом что-тонеразборчивое гортанным голосом; по-прежнему стоя на коленях, она началараскачиваться и изгибаться, приводя себя, очевидно, в какой-то мерзкий экстаз.

Наблюдая за мной, Тирза проговорила:

– Не очень-то вам по вкусу? Старинный обряд, из глубинывеков. Смертное заклинание, заговор, передается от матери к дочери.

Я не мог понять Тирзу. Она вовсе не стремилась усилитьвпечатление от устрашающего действа, творимого Беллой. Она как бы простостаралась все получше объяснить.

Белла протянула руки к жаровне, вспыхнуло мигающее пламя.Она насыпала чего-то на огонь, и я почувствовал густой приторный запах.

– Мы готовы, – повторила Тирза.