– Да не очень, – честно признался я. – Но они сами такиестранные. Любопытно, какой у них обряд.

Напускная беззаботность давалась мне с трудом – я виделкраем глаза: Хью Деспард задумчиво на меня поглядывает. Человек он былпроницательный и прожил полную опасностей жизнь. Один из тех, кто шестымчувством распознает опасность. Наверное, он ощутил ее присутствие и сейчас,понял: дело не в праздном любопытстве.

– Я пойду с тобой, – весело подхватила Роуда. – Мне тожевсегда хотелось посмотреть.

– Никуда ты не пойдешь, Роуда, – проворчал Деспард.

– Но ведь я по-настоящему не верю в духов и все такое. Тыэто прекрасно знаешь. Просто занятно.

– Ничего в таких делишках занятного нет, – сказал Деспард. –Возможно, в них наличествует истинный, природный элемент, не исключено. Но этоплохо действует на тех, кто ходит на подобные сеансы из чистого любопытства!

– Тогда ты должен отговорить и Марка тоже.

– За Марка я ответственности не несу, – возразил Деспард.

И снова искоса внимательно на меня поглядел. Я был уверен:он знает, что я преследую какую-то определенную цель.

Роуда рассердилась, но вскоре отошла.

Мы случайно потом встретили в деревне Тирзу Грей, та безобиняков обратилась ко мне:

– Привет, мистер Истербрук, мы ждем вас к себе вечером.Надеюсь, мы сумеем произвести должное впечатление. Сибил – превосходный медиум,но заранее никогда не скажешь, как у нее получится. Попрошу вас лишь об одном:придите к нам с открытой душой. Мы всегда рады гостю непредвзятому, анасмешливый, легкомысленный подход может все испортить.

– Я тоже хотела прийти, – сказала Роуда. – Хью не пускает.Сами знаете, он человек предубежденный.

– А я бы вас и не пустила, – ответила Тирза. – Хватит одногозрителя. Приходите пораньше, угостим вас легким ужином, – обратилась она комне. – Мы никогда много не едим перед сеансом. Около семи вас устроит? Хорошо,будем ждать.

Она кивнула нам, улыбнулась и удалилась быстрым шагом. Ясмотрел ей вслед, глубоко задумавшись, и не слышал, что говорит Роуда.

– Прости, что ты сказала?

– Я говорю, ты последнее время какой-то странный. Неслучилось ли чего?

– Нет, нет. Что могло случиться?

– Ну, не ладится с книгой... Или еще с чем-то.

– С книгой? – Я сперва не мог понять, о какой книге онаговорит. Потом спохватился: – А... с книгой. С книгой все хорошо.

– По-моему, ты влюблен. Влюбленность плохо действует намужчин, они глупеют, – пожурила меня Роуда. – А женщины, наоборот, выглядятпрекрасно, излучают радость, хорошеют. Странно, не правда ли? Женщинам напользу, а мужчины выглядят как больные овцы.

– Благодарю, – отозвался я.

– Не обижайся, Марк. Ведь все складывается простозамечательно. Рада за тебя чрезвычайно. Она правда очень мила.

– Кто?

– Гермия Редклифф, кто же еще? Ты, похоже, уверен, будто яни о чем не догадываюсь. А я давно поняла: этим кончится. И Гермия очень тебеподходит – хороша собой и умна. То, что тебе нужно.

– Ты мне нарочно говоришь гадости? – осведомился я.

Роуда посмотрела на меня и призналась:

– Нарочно.

Она добавила, что пойдет устроит выволочку мяснику, а ясообщил, что загляну к викарию.

– Но только не воображай, будто я собираюсь просить его обоглашении брака, – внушительно заявил я, предупреждая возможные комментарии.

В усадьбу викария я пришел как в дом родной. Парадная дверьбыла гостеприимно открыта, и, войдя, я почувствовал, будто у меня груз свалилсяс плеч.

Миссис Дейн-Колтроп появилась в холле через маленькуюбоковую дверь. В руках она держала огромную ярко-зеленую пластмассовую бадьюнеизвестного предназначения.

– Это вы? Привет, – сказала она. – Я так и думала, что выпридете.

Она вручила мне бадью. Я держал ее неуклюже, не зная, что снею делать.

– Поставьте за дверь, на ступеньку, – нетерпеливо приказаламиссис Дейн-Колтроп, словно я обязан был знать, куда надлежит поместить этотстранный предмет.

Я сделал, как было велено, затем последовал за хозяйкой втемноватую бедную гостиную, где мы беседовали в прошлый раз.

– Итак? Что вы предприняли? – спросила она. В каминетрепетал затухающий огонь, но миссис Дейн-Колтроп энергично разгребла кочергойдогорающие головешки и бросила на них полено. Потом знаком пригласила менясесть, уселась сама и устремила на меня нетерпеливый взгляд блестящих глаз. –Что вам удалось сделать?

По ее деловитому тону можно было подумать, будто мысобираемся на ближайший поезд.

– Вы велели мне действовать. Я и действую.

– Прекрасно! Как именно?

Я рассказал. Рассказал все. И каким-то образом прояснилосьтакое, чего я и сам прежде не понимал.

– Значит, сегодня вечером? – задумчиво произнесла миссисДейн-Колтроп.

– Да.

С минуту она молчала, видимо обдумывая услышанное. И тут яне сдержался:

– Как мне это все не по душе! Не по душе, о господи!

– Разве такое может быть по душе?

Ответить, разумеется, было нечего.

– Я ужасно боюсь за нее.

Моя собеседница ласково глядела на меня.

– Вы не можете себе представить... Она проявила такоемужество. Вдруг ей причинят вред...

Миссис Дейн-Колтроп проговорила медленно:

– Не вижу. Не вижу, не понимаю. Каким образом могут онипричинить ей вред?

– Но другим-то причиняли.

– Да, верно, можно и так сказать. – В голосе ее прозвучалосомнение.

– В остальном ей ничто не грозит. Мы приняли все возможныемеры предосторожности. Физически ей опасность не грозит.

– Но они-то утверждают, что наносят именно физический вред,– возразила миссис Дейн-Колтроп. – Утверждают, что через разум влияют наорганизм. Болезни, недуги. Интересно, так ли это. И до чего же страшно! Пораположить конец, как мы и решили.