– Иными словами, невозможного нет.

– Верно. Если вы спросите у меня: а может ли Тирза Грейзакатить глаза, впасть в транс, сделать волевое усилие и отправить кого-нибудьна тот свет, я все же отвечу: «Не может». Но без всякой уверенности. Нет у меняполной уверенности. Вдруг она что-то такое изобрела?

– Да, и то, что сегодня кажется сверхъестественным, завтрастанет достоянием науки.

– Но учтите, говорю я с вами неофициально.

– Друг мой, вы говорите разумные вещи. И вывод таков:кому-то следует отправиться туда лично и увидеть все своими глазами.

Лежен пристально взглянул на меня.

– Почва подготовлена, – добавил я, устроившись поудобнее вкресле, и изложил наш с Джинджер план.

Он слушал хмуро, пощипывая нижнюю губу.

– Понимаю вас, мистер Истербрук. Обстоятельства, какговорится, дают вам возможность предпринять нужные шаги. Но осознаете ли выполностью, что план ваш таит в себе риск? Это опасные люди. Вы очень рискуете,а ваша приятельница, безусловно, еще больше.

– Знаю, – сказал я. – Знаю... Мы многократно это обсудили.Мне ее роль не по душе. Но она ни за что не откажется. Она, черт побери, горитжеланием добраться до сути.

Лежен вдруг спросил:

– Вы говорите, она рыжая?

– Да, – отозвался я удивленно.

– С рыжими женщинами и вправду спорить бесполезно. Уж я-тознаю.

«Не женат ли он случайно на рыжей?» – подумал я.

Я не испытывал ни малейшего волнения, когда явился к Брэдливторично. По правде говоря, этот второй визит доставил мне даже некотороеудовольствие.

– Постарайтесь войти в роль, – напутствовала меня Джинджер,и я точно последовал ее указанию.

Мистер Брэдли встретил меня с улыбкой.

– Рад вас видеть, – сказал он, протягивая пухлую руку. – Всеобдумали? Торопиться некуда, как я вам уже говорил. Время терпит.

Я ответил:

– Нет, мое дело не терпит отлагательства. Ждать нельзя.

Брэдли оглядел меня с головы до ног. Он заметил моеволнение, заметил, что я отвожу глаза, не знаю, куда девать руки, да еще уронилшляпу.

– Ну что же, – ответил он. – Посмотрим, что можнопредпринять. Вы хотите заключить какое-то пари? Вот и прекрасно: отвлекает отдурных мыслей.

– Суть заключается вот в чем... – начал я и смолк.

Пусть Брэдли сам приступит к делу. И он не заставил себя ждать.

– Вы, видно, чем-то обеспокоены, – сказал он. – К тому же вычеловек осторожный. Осторожность – качество похвальное. Никогда не говориничего такого, что твоей матушке не следует слышать! А может, вы думаете, уменя в конторе «жучок»?

Я не понял его, и это, видимо, отразилось у меня на лице.

– Жаргонное словечко. Так называют магнитофон, – объяснилБрэдли. – Записывающее устройство. Даю вам честное слово, здесь ничего этогонет. Наш разговор записан не будет. А если вы мне не верите – собственно,почему вы должны мне верить? – добавил он с подкупающей прямотой, – у вас естьполное право назвать свое место встречи: ресторан, зал ожидания на каком-нибудьзамечательном английском вокзале, и там мы все обсудим.

Я сказал, что его контора вполне меня устраивает.

– Разумно! Мне ни к чему вас подводить, смею вас заверить. Сточки зрения закона ни вы, ни я словечка друг другу во вред не произнесем.Давайте так: вас что-то беспокоит. Вы встречаете у меня сочувствие и хотитеподелиться со мной своими бедами. Я человек опытный, могу дать дельный совет. Иу вас легче станет на душе. Как вы на это смотрите?

Я смотрел положительно и начал, запинаясь, свой рассказ.

Мистер Брэдли был отличным собеседником: вставлял, гденужно, ободряющие замечания, помогал выразить мысль. Он внимал мне ссочувствием, и я без утайки поведал ему о своем юношеском увлечении, о тайномбраке с Дорис.

– Такое случается нередко, – кивнул он. – Нередко! Да оно ипонятно. Молодой человек с идеалами. Прелестная девушка. Не успеют оглянуться,как они муж и жена. И что было дальше?

Я рассказал, что было дальше.

В подробности я особенно не вдавался. Мой персонаж неснизошел бы до болтовни о семейных дрязгах. Я лишь живописал глубокоеразочарование – юный глупец, осознавший себя глупцом.

Намекнул на последнюю ссору, разрыв. И если мистер Брэдлисделал вывод, что моя молодая жена ушла к другому либо же что другой у нее былвсе время, это меня вполне устраивало.

– Но знаете, – добавил я огорченно, – хоть я... ну, вобщем... я в ней обманулся. Она по сути своей была милая, славная девушка. Я быв жизни не подумал, будто она способна... может оказаться подобной особой, таксебя будет вести.

– А что она натворила?

Я объяснил: натворила она вот что – решила вернуться ко мне.

– А вы ничего о ней с тех пор не знали?

– Может быть, это покажется странным, но я о ней не думал. Ябыл уверен, что ее уже нет в живых.

– А почему вы были в этом уверены? Принимали желаемое задействительное?

– Она мне не писала. Я никогда о ней ничего не слышал.

– Вы хотели забыть ее навсегда? – Жуликоватый Брэдли былнеплохим психологом.

– Да, – отвечал я с благодарностью. – Видите ли, я раньше недумал жениться вторично...

– А теперь подумываете?

– Как вам сказать... – промямлил я.

– Ну же, не стесняйтесь доброго дядюшки, – подбадривалужасный Брэдли.

Я смущенно признался: да, в последнее время у меня возникламысль о браке... Но тут я заупрямился и про свою суженую разговаривать непожелал. Я не намерен впутывать ее в эту историю. И о ней не скажу ни слова.

Моя реакция опять сработала. Брэдли не настаивал. Вместоэтого он заметил:

– Вполне естественно. Вы прошли через тяжкие испытания. Атеперь нашли подходящую подругу, способную делить с вами ваши литературныевкусы, ваш образ жизни. Настоящего друга.

Я понял: он знает про Гермию. Узнать было несложно. Если оннаводил обо мне справки, то, конечно, выяснил – у меня лишь одна близкаяприятельница. Получив мое письмо, в котором я назначил ему вторую встречу,Брэдли, должно быть, не поленился собрать все возможные сведения обо мне и оГермии.