Была у меня школьная подруга, женщина свободная и веселая,встречались мы редко, но друг друга из вида не теряли. Обнаружить ее Полифемубудет затруднительно. Постояв несколько минут с потерянным видом, я сталанабирать номер Галкиного рабочего телефона. Ее долго искали. Я могла быподсказать, что надо спуститься в подвал: там, рядом с котельной, она сейчас,должно быть, курит и отдыхает от праведных трудов. Когда я прибредаю к ней наработу, то всегда обнаруживаю ее возле котельной, в спасительной дали отрабочего стола. Наконец Галину нашли, низким контральто она пропела:

— Да, — а я сказала:

— Здравствуй, солнышко.

— Привет. Как там на юге?

— Должно быть, жарко. У меня неприятности. Хочуисчезнуть ненадолго.

— Компанию составить?

— Перебьюсь. У тебя сейчас есть любовник?

— Конечно, — удивилась Галка.

— Женат? Дача у него есть?

— Разведен. А дача у него есть. Любовника не дам,жалко, огонь мужик, а дачей пользуйся.

— Ему что скажешь?

— У подруги медовый месяц — это святое. Запоминайадрес, за ключом подъедешь вечером.

— Не пойдет, — ответила я. — Ключ бросишь вмой почтовый ящик, и лучше послать кого-нибудь с работы, шофера, как его… Юру.Расскажи ему глупую историю и ко мне пошли, а если вдруг его возле подъездавстретят ненароком и вопрос зададут, пусть ответит, что приезжал к подруге впервую квартиру, да дома не застал.

— Солнышко, ты чего это макароны на моих ушах сушишь?Что за дела, а?

— Дела у деловых, а у меня все больше делишки.Установку получила?

— Ну…

— Действуй. — Мы тепло простились до лучшихвремен.

Заполучив убежище, я почувствовала себя несколько спокойнееи вернулась домой. Пыталась приготовить себе обед, но из рук все валилось, амысли неизменно возвращались к дяде Юре и моему возможному тюремномузаключению. Потому, едва дождавшись темноты, я стала собираться в дорогу. Моямашина стояла возле дома. Одевшись во все черное, смутно чувствуя, что это мнедолжно пригодиться, я покинула квартиру. Открыла почтовый ящик. Ключ лежал поджурналом «Смена». Ключи я убрала в карман куртки, для верности пристегнувбулавкой, а «Смену» сунула под мышку.

Кто-то разбил лампочку перед подъездам. Я немного постояла втемноте, прикидывая, стоит ли брать машину? Ножками надежнее, в случае чего ичерез забор махнуть можно, с другой стороны, в машине как-то безопаснее, аскорость она развивает значительно большую, чем мои конечности. Вздохнув, япобрела к своим «Жигулям».

Подъезжать к дому дяди Юры я, конечно, не рискнула. Спряталамашину на узкой песчаной дорожке, которая обрывалась у оврага. Никому помешатьона здесь не могла, а с дороги ее не видно.

До нужного дома было квартала три. Я поежилась и не спешаотправилась на свидание с неизвестностью. Мне требовалось узнать следующее:есть ли в доме дяди Юры система охраны с видеокамерами, или Полифем нагло врал.И еще я хотела осмотреть предполагаемое место преступления, чтобы решить,действительно ли оно произошло. Как я проникну в дом, было для меня тайной,хотя я надеялась, что сигнализация отключена, раз хозяин отдал Богу душу. Еслия ошибаюсь, значит, ночное путешествие глупее глупого.

Я подошла к дому, был он темным и мрачным, а главное —нежилым. По своему прошлому визиту я помнила, как обманчиво это впечатление.

Дважды обошла дом по кругу, не потому что надеялась заметитьчто-то интересное, а просто оттягивала начало решительных действий. Есличестно, я боялась обнаружить в доме труп. Сам по себе труп эмоций вряд ливызовет, а вот перспективы, которые открываются в связи с появлением на сцене…В общем, я продолжала надеяться, что Юрий Петрович жив и все затеянное им неболее чем дурацкий трюк.

Я решительно подошла к дереву, которое облюбовала еще впрошлый раз. С дерева перебралась на забор и свалилась в сад, правда, ни за чтоне зацепившись. Шуму произвела достаточно, а потому скромно полежала у забора,ожидая, что последует в ответ. Тишина. Если меня кто-то заприметил, то сообщатьоб этом не спешил.

Я осторожно поднялась и, стараясь не касаться земли,направилась к дому. Сердце переместилось ближе к горлу и стучало так громко,что могло разбудить всю округу. Добравшись до стены, я пошла влево и вскореоказалась рядом с парадным входом. Никаких видеокамер, по крайней мере, ничегопохожего на них, я не вижу.

Я отошла в сторонку и вновь приблизилась.

Полифем соврал. Хотя видеокамера может быть в прихожей, ведьон ее точное местонахождение не указывал. Еще надо осмотреть кухню, так чтовойти в дом все равно придется. Только как? В прошлый раз дверь открылась сама.Сегодня на такое чудо надеяться не приходилось, и все же я потянула руку имягко толкнула дверь.

С тихим скрипом она открылась, и я увидела черную пастькоридора и даже сделала шаг, прежде чем мозг послал конечностям сигнал тревоги.Я занесла ногу над порогом. Бесплатный сыр только в мышеловке…

Я почувствовала, как холодеет спина, а ноги становятсяватными, отказываясь повиноваться. Там, впереди, кто-то ждал, затаив дыхание. Ячувствовала его присутствие и даже его мысли.

— Ну, давай, давай, еще шаг.

Еще шаг — и я в коридоре. Дверь закроется, а ловушказахлопнется.

Я замерла на пороге и крикнула:

— Юрий Петрович, вы здесь? — Не потому, чтоожидала ответа, а просто надеялась выиграть несколько секунд и сбить с толкусвоего невидимого врат. Он не должен напасть сразу, а дождется, когда я войду.

Я постучала в дверь, одновременно делая шаг назад, в то жемгновение впереди мелькнуло что-то огромное и черное, а я бросились, поступенькам в сад.

Я пробежала метров десять, чувствуя, как сзади кто-топытается догнать меня, но тут слева возник еще один силуэт, и чьи-то руки ссилой толкнули меня на землю. Я взвизгнула и приземлилась на четвереньки.Кто-то сгреб меня за шиворот, встряхнул и поставил на ноги.

— Смотри, как бегает, — услышала я и с тоскойобнаружила себя в компании двух рослых парней.

— Давай топай ножками.