об отсутствии злоупотребления — ты слишком низко паришь… где-то уже и на уровне психоза. Ну и хотя бы не все еще безумства, да: где и с бывшими все же разговор покороче будет, чем и один и тот же бег на дистанцию для иного результата! — Решила воспользоваться его же тактикой, провернутой с ней же недавно, девушка — и пропустила почти все им сказанное ей мимо ушей, выудив лишь нужное и важное же для и себе же. — И я не хочу сказать этим о себе… дабы возвысить… или о ней… чтобы, наоборот, принизить… так и выехать, подняться еще на этом больше! Пусть ты и сделал это еще до меня… и с моим же прошлым… раньше. И да, хоть и не возвысился, а лишь принизил меня и… его. Но ведь и был же… будешь, возможно, еще прав. Как и со своим. Чего я еще пока тоже не до конца знаю… Поэтому-то по большей части — особо и не возникаю! Лишь хочу для себя еще раз подчеркнуть, что… это именно из-за кого, а не чего — моего же какого-то все и ханжества, так сказать, и пряток, уже и с твоих же все слов. Я покажу все, что скрыто! Что мною… и не мною же… спрятано. Я ведь обещала! А раз обещала — сделаю! Но… Но просто — не сейчас! Если я и не лечусь снаружи — это не значит, что мне не нужно лечиться внутри. То есть… Мне нужно к этому подойти морально, понимаешь? Дойти… И я подойду! Надеюсь, во всяком случае… Но и уж точно до того, как судьба, жизнь и карма со вселенной в одном же лице сами приставят к моей голове ствол — уже не прося и предлагая, а требуя, принуждая к этому насильно… прерывая и обрывая таким же образом все мои думы на корню, мотивируя прямолинейно и точно именно к действиям!

— Тогда позволишь и мне кое-что уже отчеркнуть? — Неожиданно даже и для себя спокойно спросил парень, но и скорее даже именно из-за того, что Влад так же все, как и он же сам и остальные, продолжил ей именно намекать, не задавая изначально своего же тона, чтобы ему и им же можно было в процессе подключиться и дособрать по возможности уж если и не основу, то хотя бы и фон всей картины. И, получив от нее кроткое «Да», хлопнул ладонями по стене и отошел на шаг назад, отпуская ее одновременно тем самым из своего же плена и себя же самого — из ее, чтобы не только взлохматить свои светлые волосы руками, но и более-менее собрать все ее слова и свои же мысли на этот же счет в кучу и в какой-никакой, но порядок. — Все, что было от меня к тебе до, есть сейчас и… не знаю, будет ли еще и в дальнейшем… не было лишь от негатива, скорее же… подтрунивая! Я искал в тебе соперника для словесного спарринга, дабы схлестнуться лишь словесно, а нашел — грушу для битья… И да, стоит признать — первое время что я именно и делал: выезжал на этом-тебе, тупо себя же вывозя! Страх ведь — это та еще подпитка… Но и не главная! Затравка скорее и… аперитив. Пре-лю-дия! Что я понял уже после и захотел то, что за ним: твои характер и стержень. Твою же харизму! И пусть еще хоть какую-то… Но и вытащить. Не вытравить! А ты же — лишь все больше забивалась… И это понятно! Как и то, что ты и сейчас не будешь воспринимать ничего от меня, как и меня же самого, серьезно — имея под этим и мной же ту еще платформу и подоплеку… Но я это выправлю! Как и почти в прошлый раз… Только уже и в этот — начну и пойду от обратного… Когда я почти потерял веру! А там еще надежду и… во что-то большее в тебе. Почти что и отступил. Отпустил… А ты наконец… устала! Ус-та-ла! Да. Но и не просто. Ты же… ты и тут вышла и была особенной — по особенному же и устала, когда устал уже и я сам: ты и в этом осталась до конца со мной! Да и кто ж знал, что это твой триггер — дабы избавиться от всего, всех и вся враз? Так еще и начать избавлять… У меня же — будто второе дыхание открылось и такая же жизнь началась… — Вперив еще где-то в процессе его обращения к ней свой задумчивый и осмысляющий, в то же время пустой и стеклянный карий взгляд в стыки плиток на полу, кивая еще же и параллельно невпопад, брюнетка лишь успела размять кисти своих рук в кулаках за крестом и еще теснее прижать их вместе с ним же к себе, скрещивая теперь еще и свои ноги подстать — правую на левую, и облокотиться-опереться таким образом куда более удобно на стену, почти что и всей своей верхней частью тела, как поняла, что он прервался, но и не чтобы набрать побольше воздуха и собраться, а приподнять ее за подбородок одной своей правой рукой на уровень своих-его же прямо-таки уже и иссиня-черных глаз и зафиксировать в таком положении до полного ее осознания и сужения зрачков то ли от шока, то ли интереса, а то ли всего и сразу и пока его же левая все еще покоилась при нем, а он сам же продолжал. — Я не сравниваю вас — вы не одно и то же! Тебе же, равно как и мне, все еще трудно посмотреть и увидеть это все со стороны до конца, я и это понимаю, но… если это все еще выглядит так для тебя, как я уже и ранее сказал, лишь выглядит и именно для тебя. Я же вижу это… чуточку иначе, равно как и то, что если я говорю о ней плохо — это плохо. Нет. Это факт! Не более и не менее. Ведь и в противном же случае — это была бы та самая провальная попытка забыть, вечно помня, а на наш же все манер: сбежать от противного — как и от молнии на щитке с надписью «Не влезай — убьет!», а вдруг и не меня, верно? Ну или как в случае того же все Влада — в попытке сбежать от своего же отца в себе.