Меган заговорила как обычно – словно задыхаясь от спешки.

– Я была на ферме – вы знаете, у Лашеров, – чтобыспросить, нет ли у них утиных яиц. А у них куча милых малюсеньких поросят!Прелесть! Вы любите поросят? Я – очень. Мне даже их запах нравится.

– Если свиней хорошо содержать, они не должны быпахнуть, – предположил я.

– Не должны? Да они же под себя ходят! А вы в город? Яувидела, что вы один, вот и решила остановиться и пойти с вами, только яостановилась слишком уж резко.

– Вы порвали чулки, – сказал я.

Меган печально посмотрела на свою правую ногу.

– Да, действительно. Но там уже есть две дырки, так чтоэто не имеет особого значения, правда?

– Вы что же, Меган, никогда не чините чулки?

– Изредка. Когда мамуля заставляет. Но она неслишком-то ко мне цепляется – так что с этим все в порядке, да?

– Вы, похоже, не понимаете, что вы уже взрослая, –сказал я.

– Вы хотите сказать, что мне бы следовало быть похожейна вашу сестру? Расфуфыренной?

Меня слегка обидело подобное определение Джоанны.

– Она всегда выглядит чистой и аккуратной, и на нееприятно взглянуть, – сказал я.

– Она прехорошенькая, – сказала Меган. – Иничуть на вас не похожа, правда? А почему?

– Братья и сестры не всегда похожи.

– Да. Конечно, я не слишком похожа на Брайана и Колина.И Брайан с Колином друг на друга не очень похожи… – Она помолчала идобавила: – Это очень чудно, правда?

– Что именно?

Меган кратко бросила:

– Семьи.

Я произнес глубокомысленно:

– Полагаю, это так.

Хотел бы я знать, что было у нее на уме. Мы шли в молчанииминуту или две, потом Меган спросила робко:

– Вы летаете, да?

– Да.

– И из-за этого пострадали?

– Да, я разбился.

Меган сообщила:

– Здесь никто не летает.

– Да, – сказал я, – наверное, это так. Вамнравится летать?

– Мне? – Меган казалась удивленной. – Богмой, нет. Меня бы тошнило. Меня даже в поезде тошнит.

Она помолчала и затем спросила с той непосредственностью,которая обычно присуща детям:

– А вы поправитесь и будете снова летать или так иостанетесь такой вот развалиной?

– Мой врач уверяет, что я буду в полном порядке.

– А он не из тех, кто любит приврать?

– Не думаю, – сказал я. – Я в нем вполнеуверен.

– Тогда все в порядке. Но большинство людей врет.

Я принял это категорическое утверждение молча.

Меган произнесла независимо и беспристрастно:

– Рада за вас. А то я боялась, что вы выглядите такиммрачным из-за того, что потерпели крах в жизни; но если вы вообще такой, этодругое дело.

– Я не мрачный, – сказал я холодно.

– Ну, раздражительный.

– Я раздражителен потому, что мне хочется поскореевернуться к норме; но такие дела не делаются быстро.

– Тогда к чему суетиться?

Я рассмеялся:

– Дорогая девочка, разве вам никогда не хотелось, чтобычто-то случилось поскорее?

Меган обдумала вопрос. И доложила:

– Нет. Чего бы мне могло хотеться? Здесь не из-за чегоспешить. Ничего никогда не случается.

Я был поражен отчаянием, прозвучавшим в ее словах. И мягкоспросил:

– А чем вообще вы здесь занимаетесь?

Она пожала плечами:

– Да чем здесь можно заняться?

– У вас нет никаких увлечений? Вы ни во что не играете?У вас нет друзей?

– Я ничего не понимаю в играх. А девушек вокруг много,но они все мне не нравятся. Они считают меня ужасной.

– Чушь. Почему?

Меган тряхнула головой в ответ.

Мы уже добрались до Верхней улицы.

Меган язвительно сказала:

– Мисс Гриффитс идет. Ненавистная тетка. Вечнопристает, чтобы я вступила в команду этих вонючих скаутов. Ненавижу скаутов.Зачем наряжаться, и ходить везде кучей, и носить значки, если все равно ничегоне умеешь делать как следует? Я думаю, это все вздор.

В целом я, пожалуй, был согласен с Меган. Но мисс Гриффитсобрушилась на нас прежде, чем я успел высказать свое согласие.

Сестра доктора обладала странным и не подходящим ей именемАйми и всей той самоуверенностью, которой так не хватало ее брату. Это былавесьма самостоятельная, энергичная женщина с низким голосом.

– Привет обоим, – сказала она нам. –Великолепное утро, не так ли? Меган, я как раз хотела вас видеть. Мне нужнанебольшая помощь. Надписать конверты для Ассоциации консерваторов.

Меган что-то уклончиво пробормотала, приткнула свойвелосипед у обочины и целеустремленно направилась к универмагу.

– Необычное дитя, – сообщила мисс Гриффитс,провожая ее взглядом. – Костлявая лентяйка. Только и делает, что бродит,как во сне. Должно быть, это нелегкое испытание для бедной миссис Симмингтон. Язнаю, что она не раз пыталась заставить девчонку заняться хоть чем-то –стенографией, знаете ли, или кулинарией, предлагала ей завести ангорскихкроликов… Ей необходимо какое-то занятие в жизни.

Я подумал, что это вполне может быть и правдой, но на местеМеган я бы тоже, пожалуй, твердо сопротивлялся любым предложениям Айми Гриффитспо той простой причине, что агрессивность этой личности всегда вынуждала менябыстренько ретироваться.

– Я никогда не бездельничаю, – продолжала миссГриффитс. – И уж конечно, нельзя допускать, чтобы бездельничала молодежь.И если бы Меган была хоть хорошенькой, привлекательной или что-то в этом роде!Иногда я думаю, что девочка слабоумна. Ее отец, знаете ли, – она слегкапонизила голос, – был определенно дурным человеком. Боюсь, что дитя пошлов него. Это мучительно для ее матушки. Ну, впрочем, мало ли как можноустроиться в жизни, я так считаю.

– К счастью, – отозвался я.

Айми Гриффитс издала «прелестный» смешок.

– Да, невозможно всем жить по одному образцу. Но я немогу видеть, когда кто-то не берет от жизни всего, что возможно. Мне говорят,что, должно быть, до смерти скучно круглый год жить в деревне. Ничуть, отвечаюя! Я всегда занята, всегда счастлива! И в таком крохотном городишке всегдачто-то происходит. Мое время заполнено – у меня есть скауты, Женский институт,всякие комитеты, не говоря уж о том, что нужно присматривать за Оуэном.