Я ничего не ответил, потому что мне это тоже не нравилось.Такой мирный, улыбчивый, счастливый сельский уголок, над которым нависло нечтозлое. И именно с этого момента у меня в душе поселилось предчувствие беды…

Прошло несколько дней. Мы явились на бридж к Симмингтонам, имиссис Симмингтон надоела мне до крайности, постоянно упоминая Меган.

– Бедная деточка так неуклюжа. Она в таком возрасте,когда уже заканчивают школу, но еще продолжают расти.

Джоанна заметила сладко:

– Но ведь Меган уже двадцать, не так ли?

– О, да, да. Но она, конечно, моложава для своих лет.Совсем еще как ребенок. А неплохо было бы, я думаю, если бы девочки не рослитак быстро. – Она засмеялась. – Я уверена, любая мать хотела бы,чтобы ее ребенок оставался вечным младенцем.

– С чего бы им этого хотеть? – сказалаДжоанна. – К тому же, должно быть, это очень затруднительно – иметьребенка, который умственно остается шестилеткой, когда его тело становитсявзрослым.

Миссис Симмингтон глянула с досадой и сказала, что миссБартон не должна воспринимать все слишком буквально.

Я был доволен Джоанной, и мне пришло в голову, что я былневнимателен к миссис Симмингтон. Эта анемичная прелесть среднего возрастаскрывает, подумал я, эгоистичную, хваткую натуру.

Джоанна коварно спросила, не намерена ли миссис Симмингтонучить Меган танцам.

– Танцам? – Миссис Симмингтон, казалось, удивиласьи позабавилась. – О нет, здесь такое не принято.

– Вижу. А заодно теннис и прочее в этом роде.

– Наш теннисный корт годами пустует. Ни Ричард, ни я неиграем. Я полагаю, позже, когда мальчики подрастут… О, Меган найдет массузанятий. Она, знаете ли, вполне счастлива, впустую проводя время. Позвольтевзглянуть, я сдаю?

Когда мы поехали домой, Джоанна, злобно нажав наакселератор, так, что машина прыгнула вперед, сказала:

– Я чувствую себя ужасно виноватой перед этой девочкой.

– Меган?

– Да. Ее мать не любит ее.

– Ну, Джоанна, бывают вещи и похуже.

– Да, конечно. Множество мамаш не любят собственныхдетей. А Меган – могу представить! Держать дома такое существо весьма неудобно.Она вносит разлад в их образ жизни – образ жизни Симмингтонов. Без нее они –завершенное семейство, и они должны ощущать себя крайне несчастными из-за того,что среди них такое чувствительное создание, – а она действительночувствительна!

– Да, – согласился я, – думаю, она такая.

Джоанна внезапно весело рассмеялась:

– Невезуха тебе с этой гувернанткой!

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал я сдостоинством.

– Ерунда. Каждый раз, когда ты смотрел на нее, на твоемлице вырисовывалась мужская досада. Я согласна с тобой, это бесполезная тратавремени. И я не вижу, кто еще здесь мог бы тебе подойти. Но ты произвелогромное впечатление на Айми Гриффитс.

– Избави бог! – воскликнул я с содроганием. –И кстати, – добавил я, – почему так много интереса к моей интимнойжизни? А как насчет тебя, девочка? Ты нуждаешься в небольшом развлечении,насколько я тебя знаю. Но здесь нет непризнанных гениев, болтающихся вокруг.Тебе нужно покорить Оуэна Гриффитса. Он единственный неженатый мужчина вместечке.

Джоанна вскинула голову:

– Доктору Гриффитсу я не нравлюсь.

– Он мало тебя видел.

– Он видел достаточно для того, чтобы переходить надругую сторону, встречая меня на Верхней улице!

– Весьма необычная реакция, – сказал я ссочувствием. – Ты к такому не привыкла.

Джоанна в молчании проехала в ворота «Литтл Фюрц» и кгаражу. Потом сказала:

– Возможно, в твоей идее что-то есть. Я не понимаю,почему бы кому-то переходить на другую сторону улицы, чтобы избежать встречи сомной. Это уж слишком бросается в глаза.

– Я вижу, – сказал я, – ты намерена устроитьхладнокровную охоту на него.

– Ну, мне не нравится, когда меня сторонятся.

Я медленно и осторожно выбрался из автомобиля и установилкостыли. Потом дал сестре маленький совет:

– Позволь сказать тебе, девочка. Оуэн Гриффитс – не изтех твоих ручных, скулящих, артистичных молодых людей. Если ты не будешьосторожна, ты можешь разворошить осиное гнездо. Этот человек может бытьопасным.

– Ты действительно так думаешь? – спросилаДжоанна, проявляя все признаки удовольствия от такой перспективы.

– Оставь беднягу в покое, – сказал я настойчиво.

– Как он смеет переходить через улицу, когда видитменя?

– Все вы, женщины, одинаковы. Вечно повторяете одно ито же. Сестрица Айми тоже устроит охоту с ружьем – на тебя, если я не ошибаюсь.

– Она уже меня ненавидит, – сказала Джоанна. Онаговорила задумчиво, но с оттенком злорадства.

– Мы приехали сюда, – сказал я строго, – вмирный и тихий уголок, и я надеюсь, что мы не нарушим его покой.

Но если чего и не было впереди, так это мира и тишины.

Примерно через неделю я, вернувшись домой, обнаружил Меган,которая сидела на ступенях веранды, уткнув подбородок в колени.

Она встретила меня со своей обычной бесцеремонностью.

– Привет! – сказала она. – Вы, наверное,думаете, что я явилась к обеду?

– Конечно, – сказал я.

– Если там отбивные или что-нибудь подобное и на всехих не хватит, вы мне скажите сразу, – предупредила Меган, пока я огибалдом, чтобы известить Патридж, что за столом нас будет трое.

Мне показалось, что Патридж фыркнула. Она, по обыкновению,без слов умудрилась выразить, что не слишком-то высокого мнения об этой миссМеган.

Я вернулся на веранду.

– Все в порядке? – озабоченно спросила Меган.

– Вполне в порядке, – ответил я. – Ирландскоерагу.

– О, это вроде кормежки для собак, да? Я хочу сказать,что это в основном картошка и приятный запах.

– В этом роде, – согласился я.

Мы молчали, пока я курил свою трубку. Это была в высшейстепени приятельская тишина.

Меган разрушила ее внезапно и эгоистично: