— Не знаю, страшно очень, я не разглядывала. Но тамчто-то лежит. Бледное и неживое.

— Одной дуре чего-то привиделось, и вторая тудаже, — разозлилась я и неожиданно для самой себя шагнула к воде.

— Ты куда? — ахнула Женька, а я отмахнулась:

— За вашим утопленником. — Уж очень все это показалосьглупым. «У Женьки крыша поехала, — утешала я себя, входя в воду. — АВерка испугалась и… ничего там нет… а эти дуры в самом деле всю деревню потревоге поднимут».

Набрав в грудь воздуха, я нырнула, сделала мощный рывоквперед и сразу же увидела ее: она лежала на самом дне совершенно голая, длинныеволосы оплели корягу, руки вытянуты вдоль тела и плавно покачиваются…«Мамочка», — чуть не заорала я, но вовремя опомнилась, вынырнула, в триброска достигла берега, выскочила и, подхватив шорты, бросилась в деревню.

— Чего ты? — орала Женька, с трудом меня догоняя.

— Утопленница! — взвыла я.

Через полчаса у Большого омута собралось все населениедеревни. Три дюжих мужика влезли в воду и подняли утопленницу. Приехалучастковый на мотоцикле с коляской, обругал галдящую детню и накрыл тело старымпиджаком.

— Это кто ж такая? — громко переговаривалисьвокруг.

— Не из наших…

— Дачница, видать…

— Какая дачница? Чего вы болтаете?

— А кто ж тогда?

— Почем я знаю… У нас в деревне ее сроду не было…

— А может, из Степанова?

— Так ведь не слышно разговору, чтобы кто-то пропал…

— В Степанове москвичей полно…

— И что ж ее по сию пору не хватились?

— Значит, из города отдохнуть приехала…

— Одна, да еще голая?

— С компанией, выпили лишка да и не заметили, что девкапропала…

— Ну ты, Кузьмич, скажешь…

— Андрюха! — рявкнул участковый, до того моментамолчавший, одной рукой он мял фуражку, а другой остервенело скреб бритыйзатылок. — Звони в район, пусть бригаду высылают, а вы, граждане,расходитесь, затоптали здесь все…

— Чего мы затоптали? — хмыкнула бабка с темнымисмеющимися глазами. — Лужок этот? Так его отродясь никто не косил…

— Не болтай, Татьяна, а домой отправляйся и пацановсвоих забери. Нечего здесь детям делать, и по тропинке идите, а не полем, вдругсобака след возьмет.

— Какой такой след? — не унималась Татьяна.

— Такой… Может, она не сама утонула, а помог кто…Может, убийство…

Роковое слово было произнесено, и лица обитателей Гореловамгновенно переменились, разговоры смолкли, и все гуськом потянулись по тропинкев сторону деревни.

— Вера Андреевна, — окликнул участковый, когда мывслед за остальными отправились к дому. — Вы не отлучайтесь надолго,приедут из района, поговорить с вами захотят.

Районное начальство ждали до самого вечера, но оно так и непоявилось. Лельку уложили спать, радуясь, что она во время обнаружения трупаиграла с подружками на соседском дворе, а потом уснула под навесом в обнимку скотенком, поэтому утопленницу не видела. Мы же пребывали в сильнейшем волнении,пили чай на веранде и гадали, кто эта молодая женщина и что за несчастье с нейпроизошло. Разумеется, ни до чего не додумались и уже ночью разошлись спать.

Утром за нами приехал участковый и отвез в село. Здесь мыузнали, что тело отправлено в морг районной больницы и что начальство все-такипожаловало. Нас попросили подождать, а затем по очереди вызывали в кабинетпредседателя правления, где это самое начальство обосновалось. Пожилой лысыйдядька, вытирая платком пот со лба, смотрел с тоской и задавал нам одни и те жевопросы. Я что-то ответила, что-то подписала и, попрощавшись, вышла на крыльцо.

Верка с Лелькой ушли в магазин, а Женька сидела на скамейкев трех шагах от крыльца и щурилась на солнце, точно кошка.

— Поехали домой, — вздохнула она жалобно. —Чего-то мне природа разонравилась.

Я вошла в квартиру и настороженно замерла. В кухне работаластиральная машина, а между тем Роман Андреевич, отважный боец спецназа и посовместительству мой муж, должен был вернуться только завтра. На цыпочках япрошла вперед и заглянула в гостиную: никого. В спальне разумных существ тожене наблюдалось. Уже не таясь, я зашагала в кухню. Так и есть. Роман Андреевичсобственной персоной сидел за столом и уминал пельмени. Я вспомнила, что в домене было даже хлеба, и затосковала. В этот момент супруг поднял глаза от тарелкии соизволил меня заметить.

— Ну и где тебя носит? — спросил он сурово.

— Я была у Верки на даче, и тебе об этом доподлинноизвестно, если ты туда раз пять звонил, — ответила я. Надо сказать, что уРомана Андреевича есть один существенный недостаток, который он умело скрывалдо самой регистрации брака, недостаток весьма банальный: супруг мой страшноревнив, что в сочетании с его взрывным темпераментом иногда делает мою жизньпросто невыносимой. Вот и сейчас он забыл поздороваться и начал спретензий. — Здравствуй, — подумав, сказала я, так как поздороватьсятоже забыла.

— Привет, — скривился он.

— Давно приехал?

— Давно. И весь день пытался тебя отыскать.Только-только решил поднять в воздух ВВС России, как ты появилась.

— По-моему, ты не ВВС поднимал, а уплетал пельмени.

— Конечно. А что еще меня ждет в этом доме?

Кое-какая критика в мой адрес была справедлива, допустим,праздничный обед его не ждал, более того, в холодильнике завалялась толькопачка пельменей, и хлеб отсутствовал, но все равно это не повод говорить мнегадости.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась я.

— Все, что сказал, — съязвил Роман Андреевич.

— По-твоему, я плохая жена?

Он поднял брови и вроде бы удивился:

— Это ты сказала.