— Ага, — кивнула я удовлетворенно, подхватила состола тарелку и швырнула в стену. Кухня у нас большая, а я здорово нервничалаи, проследив траекторию полета, с грустью констатировала, что тарелкахлопнулась на пол, так и не коснувшись стены. Очень жаль, останься на нейсальное пятно, пришлось бы муженьку заняться ремонтом, знал бы тогда, какговорить мне гадости. Роман Андреевич тоже следил за полетом тарелки, счелбросок неудачным и протянул мне чашку, стоявшую на столе. — Свинья, —сказала я и ушла в спальню переодеваться. С интервалом в минуту там появилсямуженек.

— Ну и где ты была? — спросил он, прислонившись кдверному косяку. Мужчина Роман Андреевич крупный и сейчас занимал практическивсе свободное пространство нашей спальни.

— Ты знаешь, — отмахнулась я, переодеваясь заширмой.

— Ничего я не знаю. Я все утро звонил на эту долбануюдачу, никто трубку не берет, точно там еще вчера все окочурились, а тыявляешься и нагло врешь, что была у Верки. Вроде я уже не раз просил: завязываймне по ушам ездить.

Муж у меня подполковник спецназа, поэтому, должно быть, ивыражается временами, как форменный бандит.

— Закрой дверь с другой стороны, — посоветовалая. — А еще лучше заткнись.

— Ага, — кивнул он и пакостно улыбнулся. — Нелюблю повторяться, но вынужден спросить в третий раз: где ты была, черт тебядери?

— В таком тоне продолжать беседу я не собираюсь.

— Что тон, — еще пакостнее улыбнулсясупруг. — Слышала такое слово — «рукоприкладство»? Так вот, я имнепременно займусь, если ты сейчас же не объяснишь, с какой стати болтаешьсянеизвестно где, вместо того чтобы сидеть дома и ждать мужа из командировки.

— Ты должен был приехать завтра…

— Разумеется, — хмыкнул он.

— Прекрати, — возвысила я голос и вдруг неожиданнодля самой себя решила пожаловаться. — Ромочка, — сказала яотчаянно, — я нашла труп. Точнее, его нашла Женька, но я его тоже нашла,потому что нырнула вслед за Веркой, а она там лежала так страшно… бледная, иволосы запутались вокруг коряги. — Вспомнив эту жуткую сцену, я заревела,а Роман Андреевич нахмурился, отлепился от косяка и торопливо шагнул ко мне.

— Эй, в чем дело? — спросил он тревожно.

— Мы нашли утопленницу, молодую женщину. Вчера послеобеда на Большом омуте. А сегодня с утра пришлось ехать в райцентр, ведь это мыпервыми наткнулись на нее… — Тут я заревела по-настоящему. Роман Андреевичприжал меня к могучей груди и принялся утешать.

На это ушло примерно часа полтора, после чего мы приготовилиужин, предварительно посетив магазин, и торжественно отметили возвращениесупруга из командировки. Разумеется, я успела в деталях рассказать о постигшемнас несчастье. Роман Андреевич был потрясен, сочувствовал мне изо всех сил идаже попросил прощения за скверное поведение при встрече. Я с готовностьюпростила, потому что достоинства моего мужа перевешивают кое-какие егонедостатки, а Женька вообще утверждает, что неревнивых мужей в природе неводится и обращать внимание на всякие глупости не стоит.

Вечер мы провели очень мило, и я поняла, чего мне не хваталовсе эти две недели, а не хватало совсем немногого: чтобы Роман Андреевич былдома, а не в очередной опасной командировке, и пусть даже встречает меня своимдурацким «Где ты была?». Это все-таки лучше, чем две недели без него… Подобныемысли увели меня довольно далеко от недавней трагедии, так что вспомнила я оней только утром, да и то после звонка Женьки.

Она позвонила в половине девятого, когда мы с РоманомАндреевичем спали и не планировали просыпаться еще по крайней мере час.

— Ужас, да? — спросила Женька, забывпоздороваться.

— Разумеется, — разозлилась я, взглянув начасы. — Приличные люди еще спят.

— Да ладно… Она мне приснилась. Может, мне у тебяпожить? Вдвоем как-то спокойнее.

— Втроем, — поправила я.

— Ромашка вернулся? — неизвестно чему порадоваласьЖенька, то есть радоваться ей не следовало, если она всерьез собираласьводвориться в моей квартире, потому что Роман Андреевич неизменно выступалкатегорически против подобных намерений.

— Вернулся, — ответила я, косясь на мужа, которыйпродолжал симулировать сон, хотя уши навострил и, разумеется, все слышал.

— Хорошо, — вновь порадовалась Женька. —Теперь я хоть за тебя спокойна.

— В каком смысле? — нахмурилась я.

— В том, что ночью тебе должно быть не страшно, еслитвой бравый подполковник дрыхнет рядом… Слышь, Анфиса, пусть Ромик узнает, ктоона такая.

— Кто? — не сразу поняла я.

— Ну, женщина эта.

— Зачем тебе? Думаешь, если узнаешь, она снитьсяперестанет?

— Не в этом дело…

— А в чем?

— Отвяжись, интересно просто. И участковый сказал,может, не утонула она вовсе, может, это убийство?

Не успела я ответить, как Роман Андреевич вырвал из моих руктелефонную трубку и рявкнул:

— Трупами должна милиция заниматься, им за это деньгиплатят!

— Ты что орешь, родной? — удивилась Женька. —Я ж просто интересуюсь…

— Знаю я вас, — разволновался супруг. —Затеете расследование. Мало мне головной боли на работе, так еще дома никакогопокоя. Трупы — дело милиции, твое дело статейки в газетку писать, а Анфисино —детективы. Вот и напрягайтесь, а трупами меня больше не волнуйте. — Сэтими словами он швырнул трубку и грозно посмотрел на меня, как будто ясобиралась возражать. А я и не собиралась вовсе, правда, за завтраком, глядя вокно, вспомнила, как женщина лежала на дне со спутанными волосами, и…

— Ромочка, — позвала я ласково. — Может,действительно стоит позвонить?

— Куда? — ехидно спросил он.

— Ну… у тебя же есть возможность узнать…

— Нет у меня никаких возможностей, — зарычалон, — а ваши замашки частных сыщиков действуют мне на нервы!

Я надула губы и обиженно замолчала. Роман Андреевич швырнулвилку, посуровел еще больше, а потом сказал:

— Анфиса, сию минуту пообещай мне, что ты оставишь этоттруп в покое.

— Что за глупость ты говоришь? — возмутилась я.