– Варваре нужны средства на лечение. Новы ведь оказываете регулярную помощь только в редких случаях, не хотитепревращать фонд в дойную корову. Человек должен сам решать свои проблемы, иначеон станет захребетником. Чижова получила деньги на роды, теперь ейпотребовались средства на врача, следующий этап – оплата детского сада, школы.Вы же терпеть не можете подобные ситуации!

– У Нины серьезная болезнь! –перебила меня Нора.

– Бедняжка, – покачал яголовой, – хотите, чтобы я связался с хорошим педиатром?

– Нет, Ваня, – тихо сказалаЭлеонора, – я желаю услышать от тебя правду.

– Какую? – изумился я.

– Про Варвару Чижову, – началазлиться хозяйка.

Я встал.

– Разрешите поднять архив?

– Зачем?

– Не помню дело Чижовой, сейчас я принесуее папку.

– Не надо!

– Но почему?

– Иван Павлович! Мне нужна правда проВарвару Чижову, – с упорством, достойным лучшего применения, настаивалаНора.

– Мне необходимо взять папку, – тупоповторил я.

– Ну хватит! – Элеонора стукнулакулаком по столу. – Давай, Ваня, колись!

– Простите, не понимаю, – растерянносказал я.

Хозяйка откинулась на спинку кресла, закурилавонючую папиросу и, нехорошо усмехаясь, сказала:

– Вчера в районе полуночи мне позвонилаВарвара Чижова и рассказала такую историю. Около двух лет назад у нее случилсяроман с Иваном Павловичем Подушкиным. Кстати, сейчас Варе шестнадцать лет,значит, отношения с тобой она завела в четырнадцать. Ваня, ты давно читалУголовный кодекс?

– Бред! – возмутился я. – Нора,вы знаете меня не первый год и великолепно понимаете, что я скорей прыгну вогонь, чем стану растлителем малолетних! Мы никогда не беседовали с вами наинтимные темы, но сейчас я считаю своим долгом пояснить: я завожу отношениятолько со взрослыми женщинами, исключительно замужними. Меня привлекает лишь…э…

– Секс! – рубанула Нора. –Вполне понятная позиция мужика, который не желает содержать семью.

– Верно, – кивнул я, – от связис замужней женщиной не ждешь неприятностей. Взрослые люди доставляют друг другуудовольствие и спокойно расходятся. Надеюсь, я не очень упал в ваших глазах, ноэто моя принципиальная позиция. Если встречу ту самую, единственную, то,очевидно, изменю свой взгляд на брак, но пока этого не произошло. И еще, яникогда не был любителем зеленых персиков. Простите, Элеонора, но женщиныумнеют лишь к тридцати годам, а мне не по нутру общение с идиотками.

Нора прищурилась.

– Может, оно и так, – запальчивозаявила она, – но с вами, мужиками, дело обстоит намного хуже. Допятидесяти лет вы напоминаете младенцев, о вас трепетно заботятся сначала мамы,потом жены, а после полувекового юбилея вы плавно въезжаете в старческиймаразм. Пусть бабы умнеют на пороге четвертого десятка, зато мы до ста летвполне действенны, активны и разумны.

– Вернемся лучше к Чижовой, –деликатно предложил я.

– Так ты признаешься? – подпрыгнулаНора.

– В чем? – испугался я.

– Варвара сообщила тебе о своейбеременности, – рубанула Элеонора, – она сирота, живет с полоумнымдедушкой, у которого есть лишь одно желание: хорошо поесть. От него помощи недождешься. Варя честно рассказала мне обо всем. Половой контакт с тобой был унее всего пару раз, потом ты бросил малолетку, правда, сделал ей щедрыйподарок.

Чем дольше говорила Нора, тем сильнее ятерялся. Происходящее напоминало пьесу абсурда. Глупая Варя не сразу поняла,отчего в ее организме стали происходить изменения. Сначала у нимфетки появилсязверский аппетит, а когда вырос живот, дурочка сочла сей факт результатомобжорства. Только на седьмом месяце Чижова сообразила: дело нечисто, сбегала кврачу и была ошарашена новостью: ей скоро рожать.

Дедушка отнесся к этому пофигистски.

– Ребенок? – переспросил он. –Я не против, но денег не дам, пенсии едва на еду хватает.

И тогда Варя позвонила любовнику. ИванПавлович не испытал ни малейшей радости, но все же нехотя заявил:

– Хорошо, я выделю сумму на детскоеприданое и оплачу твое пребывание в клинике, но ответственности за малыша братьна себя не хочу. Впредь прошу меня не беспокоить.

Варвара произвела на свет Ниночку и началавоспитывать ее, как умела. Чижова не собиралась более обременять Подушкина, нопару месяцев назад крошка заболела.

Элеонора замолчала и потянулась за новойпапиросой.

– Глупее ничего не слышал, –воспользовался я паузой, – эта Варвара настоящий барон Мюнхгаузен! Кстати!

– Что? – устало спросила Нора.

– Два часа назад мне звонила женщина,кричала что-то о ребенке, но я не стал ее слушать!

– Почему? – насторожилась Элеонора.

– Решил, что девица ошиблась номером илиона телефонная хулиганка, – пожал я плечами.

И тут из коридора послышался мелодичный звук.

– Ну вот, – вздохнулаЭлеонора, – это Варвара Чижова. Она обещала приехать и показать тебеНиночку. Ты готов к разговору?

– Восхитительная наглость, –усмехнулся я, – с другой стороны, я рад, вы сейчас сами поймете, что этовсе чушь собачья.

– К вам пришли, – всунулась вкабинет домработница Ленка, – девчонка какая-то с лялькой. Во дела! Самойеще в куклы играть, а она уже мать!

– Зови, – приказала Элеонора ипокосилась на меня.

Я закинул ногу на ногу, у меня нет никакойпричины для беспокойства, даже интересно посмотреть на «любовницу».

Девочка, вошедшая в кабинет, выглядела, на мойвзгляд, ужасно. Щуплое тело недокормленного ребенка обтягивало слишком короткоеярко-красное платье, щедро усыпанное стразами. Огромное декольте подчеркивалополное отсутствие груди, на тощей шейке болтались пластмассовые бусыядовито-зеленого цвета, такой же браслет обвивал запястье. Негустые, явнокрашеные ярко-рыжие волосы были причесаны в стиле «пожар на макароннойфабрике», к тому же она явно переборщила и с макияжем. Губы у гостьи былиинтенсивно бордовые, щеки приторно-розовые, ресницы напоминали колья забора,намазанные гуталином, и от очаровательного создания исходил ароматпсевдофранцузских духов, такой едкий, что мы с Норой одновременно чихнули.