– Моралгин содержит большую дозу кодеина,он занесен в список «Б» и не подлежит свободному отпуску.

– Понимаете, у меня очень голова болит.

– Возьмите растворимый аспирин.

– Он мне не помогает.

– Тогда цитрамон.

– Лучше моралгин.

– Мужчина, я уже сказала: препаратвыдается по рецепту!

Очевидно, я посмотрел на беджик, прикрепленныйна халате провизора, потому что воскликнул:

– Леночка, ну почему отличное средство отмигрени вдруг попало под строгий учет?

– В нем содержится кодеин, –кокетливо сказала девушка.

– И что же?

– А его используют наркоманы, едят пачками,чтобы кайф поймать.

– Вот глупость-то! Леночка, милая, я неупотребляю стимуляторы.

– Ну…

– Посмотрите, разве я похож на наркомана?

– Ну…

– Очень прошу! Если я сейчас не примуморалгин, мигрень разбушуется на неделю! Ладно, давайте я оплачу целуюупаковку, а вы мне из нее выдадите одну пилюлю!

– Не положено.

– Леночка! Я погибаю.

– Думаю, ваша жена расстроится, услышав осмерти мужа, – хихикнула провизор.

– Я холост.

– Мигрень мешает вам жениться? Или вы нехотите разводиться и платить алименты на деток?

– Леночка, у меня нет детей, и я ни разуне был женат.

– Ну ладно, – сменила гнев намилость девушка, – сто сорок два рубля. Вот ваш моралгин.

– Спасибо! Еще бутылку воды, я сразупроглочу таблетку.

– На фиг вам деньги зря тратить, –заботливо прощебетала Лена, – сейчас стакан с минералкой принесу.

Некоторое время из диктофона доносилось толькотихое шипение, потом раздалось:

– Вот.

– Спасибо, душенька!

Громкий щелчок заставил меня вздрогнуть.

– Ну? Слышал? – заорала маменька.

– Да, а что интересного в этой беседе?Обычный разговор покупателя с продавцом.

– Нет, Вава! Ты выклянчивал кодеин! Тынаркоман! Я так этого не оставлю! Я требую, чтобы ты лечился! Я никогда невпущу тебя в мой дом!!!

– Николетта, – я попытался привестимаменьку в чувство, – абсурдность твоего заявления…

– Вава! – завизжала она с такойсилой, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. – Выбирай! Или тысию секунду едешь в наркологический диспансер, или я тебе больше не мать! Тыникогда не переступишь порог моего дома! Вон!!!

Я положил телефон на полку у зеркала. Право,это уже слишком! Значит, наличие сына-алкоголика больше не вызывает сочувствияокружающих и потребовался более сильный вариант. Что последует за этим?Маменька превратит меня в серийного маньяка?

– Иван Павлович! – прозвучал голосхозяйки. – Незамедлительно иди сюда! Хватит ля-ля разводить! Ну? Ты где?Мы с Варечкой ждем!

Последнее восклицание Элеоноры ножом вонзилосьв спину. Норе несвойственно употреблять уменьшительно-ласкательные суффиксы. Ито, что сейчас хозяйка вымолвила «Варечка», свидетельствует лишь об одном:решение принято, приговор вынесен, меня считают отцом тщедушной Нины! Думаю,маменька очень обрадуется, узнав, что стала бабушкой.

Вновь запищал телефон, на сей раз стационарныйаппарат.

– Да, – сказала Нора, взявтрубку, – привет, Николетта. Ага, ага, ага! С ума сойти! Ты уверена?Негодяй! Мерзавец! Немыслимо! Конечно!

Я вздрогнул. Элеонора считает менямерзавцем-педофилом, который обесчестил девочку, сделал ей ребенка, а потомспрятался в кусты. Она горит желанием уличить меня в воровстве, ткнуть носом вподдельные счета. Николетта же начинает новый спектакль под названием «Матьнаркомана». Мужества тебе, Иван Павлович, терпения и милосердия к окружающим.

– Он твой сын! – громко воскликнулаЭлеонора. – Но мой служащий! Сейчас я разберусь! Иван Павлович! Сюда!Немедленно!

Неожиданно я ощутил легкость, исчез страх,перестали дрожать колени, спазм, сжимающий горло, пропал.

– Эй, ты где? – бушевала Элеонора. –Иван Павлович! Снова жвачишься! Ноги в руки и в кабинет! Встань по стойкесмирно!

У меня за плечами будто развернулись двабольших крыла, я увидел их внутренним зрением. Крылья выглядели кожистыми,упругими, серо-розовыми, их не покрывали перья, не было ни малейшего намекадаже на пух. Слегка вздрагивая от озноба, я подошел к входной двери, распахнулее, втиснулся в лифт, спустился на первый этаж и медленно полетел над асфальтомв неизвестном направлении. «Он твой сын, но мой служащий!» Э нет, господинПодушкин самостоятельная личность. И с этой секунды я свободен, я ничей!

Яркий луч света ударил в глаза, я поднял векии уперся взором в обструганные доски. В первую секунду душу обуял ужас: меняпохоронили живым, я лежу в гробу, но через секунду я понял: это не может бытькрышкой домовины, потому что доски высоко, а из них торчит висящая на шнуреэлектролампочка.

– Че ворочаешься, – просипелнедовольный голос, – спи, еще рано, будильник заорет, тогда и встанем.

Я вздрогнул и повернулся на звук. Слева, назамызганной подушке без наволочки, покоилась женская голова с длинными,спутанными волосами. Кудри почти полностью закрывали лицо, был виден лишьдлинный острый нос, покрытый веснушками, и один блестящий карий глаз.

– Не копошись, – прозвучалприказ, – хорош вертеться, разбудишь Энди, он тебе плюх надает!

– Энди? – повторил я. – Этокто?

– Тама, у окна, – ответилаголова, – дрыхнет.

– А вы кто? – ошарашеннопоинтересовался я.

– Мара, – кашлянула башка.

– Господи, где я?

– Кто я? Как меня зовут? Которое столетиена дворе? – захихикала Мара. – Бухать надо меньше.

– Заткнитесь, ублюдки, – прошипелисправа, – хотите, чтоб Энди встал?

В ужасе я посмотрел в другую сторону, тамобнаружилась еще одна голова, на этот раз коротко стриженная, она покоиласьзатылком ко мне, поэтому лица незнакомца я не видел.