На мой взгляд, два этих события были совершеннонесопоставимы, но Ритка принялась рыться в сумке, безостановочно ноя:

– Господи, бедные рыбки, а ведь я хорошо за ними ухаживала.

Через пару минут она сказала:

– Слышь, Вилка, дай рублей пятьсот до двадцатого.

Я тяжело вздохнула. За последний месяц Рита уже три разаприбегала ко мне с подобной просьбой, правда, брала маленькие суммы, не большесотни, но она их не вернула. Видя мои колебания, Ритка со слезой в голосезаявила:

– Сама знаешь, врачам сунуть надо, иначе в коридоре бросят ини за что не подойдут!

– Ладно, – вздохнула я, – пошли к нам.

В холле ярко горели все шесть рожков у люстры. Я удивилась,уходила тихо, чтобы не разбудить домашних, и не зажигала света. Но тут изкоридора вывернула бледная Томуська с ворохом постельного белья в руках.

– Что случилось? – насторожилась я.

Подруга смущенно заулыбалась.

– Ты не спишь? Чего так?

– Рита денег в долг просит, – я решила не рассказыватьТомочке всю правду, незачем ей знать пока про то, как избили Жорку, – пятьсотрублей.

Тамара, совершенно не удивившись тому, что соседка заявиласьс подобной просьбой в три утра, быстро сказала:

– Сейчас принесу, только простыни в бачок суну.

– Ты меняешь белье посреди ночи?

Томуся замялась, потом рассмеялась:

– Знаешь, у беременных вечная беда с туалетом, каждые пятьминут туда хочется… Ну… Цирк прямо, только не смейся, в общем, я проснулась, аподо мной лужа. Хорошо хоть Семен в кабинете пока спит!

– Со всяким случиться может, – философски заметила я.

– Это у тебя роды начались, – заявила Ритка, – воды отошли,у меня с Катькой так было!

– Но у меня ничего не болит, – залепетала Тамарочка.

– Потом заболит, – пообещала Рита, – не волнуйся, такприхватит, что взвоешь!

– Прекрати, – поморщилась я и пошла будить Сеню.

Вынутый из кровати Семен минут пять не мог сообразить, чтопроисходит, потом заметался по комнате с воплем:

– Господи, вот ужас-то! Ужас! Страх божий!

Глядя на потного, всклокоченного мужика, натягивающего насебя сарафан Томуськи, можно было подумать, что рожать придется ему.

– Господи, – причитал Сеня, путаясь в лямках, – что с моейрубашкой? Кому пришло в голову ее изрезать?

– Успокойся, – велела я, – это платье Тамары, если тынаденешь его, то в приемном покое роддома вызовут перевозку для психов.

– Нам ехать, да?

– Естественно, если не хочешь принимать роды сам.

– Нет!!! – завопил Сеня и ринулся в холл. – Где ключи отмашины?

Тамарочка по-прежнему в халате стояла у вешалки.

– Ты почему по сих пор не оделась? – налетела я на нее.

– Так не болит ничего, может, рано?

– Иди собирайся.

– Где ключи? – кричал Сеня и расшвыривал в разные стороныобувь. – Где? Вчера вот тут положил!

– А ботинки? – ехидно осведомилась Рита.

Будущий отец на секунду замер, потом вполне нормальнымголосом ответил:

– Нет, повесил на крючок.

– Там и возьми!

– Но их нет…

Ритка пожала плечами. В этот момент Тамара тихо охнула.

– Что? – подскочил к ней Сеня. – Что?

– Не знаю, словно рука внутри схватила, подержала иотпустила.

– Схватки начинаются, – хладнокровным голосом специалистапояснила Рита, – сначала коротенькие, а потом как понесутся! Криком изойдешь!Еще хорошо, если ребенок нормально лежит, а бывает ягодицами идет или того хуже– поперек устроился! Со мной вместе тетка в родильной лежала, ну никак у нее неполучалось! Пришлось докторам мужа звать и спрашивать: «Вы кого хотите живого –жену или младенца?» Ну он, конечно, бабу выбрал. Вот медики и выковыривали изнее плод по частям.

Тома опустилась на стул и уставилась на Риту.

Мои ладони непроизвольно начали сжиматься в кулаки, сейчастресну противную госпожу Радько по носу… Сеня сильно побледнел и звенящимголосом поинтересовался:

– Как это, по частям?

– Сначала одну ногу, потом другую, потом кусок спины, – какни в чем не бывало вещала Ритка, – ну разрезали внутри матери, словно цыпленкаразделали. Жуткое дело! Вот если с Томуськой такая ситуация приключится и утебя доктор спросит, ты кого выберешь? Ее или ребенка?

На секунду в холле повисла тишина, потом Семен издалстранный, всхлипывающий звук и упал на пол.

– Сеня! – крикнула жена и ринулась к мужу. – Вилка, скорейвалокордин, воды!

Мы начали шлепать Семена по щекам, водить по его лицукубиком льда, вынутым из морозильника, но не добились никакого результата.

– Эх, мужики, – вздохнула Ритка, – нежные, словно цветы. Мойтакой же! Как бы Сеню паралич не разбил, со страху случается. Со мной теткаработала, так у нее супружник ночью пошел в туалет и наступил коту на хвост.Тот, ясное дело, взвыл дуриной. Парень спросонок не разобрал что к чему и сперепугу в обморок свалился. Вот так же на пол упал, никак в себя прийти немог. Десятый год в постели гниет, бревном валяется, только глазами ворочает.

Я ринулась к телефону и набрала «03». Гудки мерно влетали вухо. Ту-ту-ту-ту… Обалдеть можно, чем они там занимаются?

– «Скорая», двадцать вторая, слушаю.

– Мужчине плохо.

– Возраст?

– Сорок восемь лет.

– Пил?

– Нет, что вы.

– На пьяном вызове бригада работать не станет, могу датьтелефон наркологической помощи, платной.

– Семен не употребляет.

– Что случилось?

– Он в обморок упал.

– Что пил?

– Вас заклинило? – заорала я. – Говорю же, непьющий.